Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси - стр. 33
».
Эти тексты – древнейшие образцы живой речи, зазвучавшие на старофранцузском и старонемецком языке голосами новых наций, рождавшихся в Европе. Клятвы вслед за королями повторили их воины, французы и немцы, и в переводе они означают:
«Из любви к Богу и христианскому народу и ради нашего общего благополучия отныне и впредь, насколько Бог даст мне мудрости и силы, я намерен поддерживать сего брата моего… помогая ему и всякими другими способами, как по праву должно поддерживать брата, при условии, что и он сделает для меня то же самое; и с Лотаром никогда не буду вступать ни в какие сделки, которые в моем представлении могут повредить этому брату моему… Если Людовик (Карл) сдержит клятву, которую он дал своему брату Карлу (Людовику), а Карл (Людовик), мой господин, со своей стороны не сдержит ее, а я не сумею удержать его от этого, то ни я, ни кто-либо, кого я смогу от этого отговорить, не окажем ему никакой помощи против Людовика (Карла)».
Воины (milites) не были еще рыцарями в средневековом значении этого понятия (Флори, 1999: 93–100) и уже не были свободными франками и саксами прежних веков. Правосознание, основанное Pro Deo amur et pro Christian poblo et pro nostra common salvament… именно в этой последовательности, ради любви Божией и люда христианского и нашего общего блага, было новым для Европы и связывало новыми обязательствами не только вождей – duces, но и следовавшую доселе безоговорочно за ними дружину: отныне и при отступничестве господина каждый из принесших клятву сохранял свою ответственность «за себя и за того парня», за себя и кого-либо, кого сумею уговорить… Через год Верденский договор 843 г. разделил империю Каролингов на три новых европейских государства: Германию короля Людовика, Францию Карла Лысого и выкроенную между ними для Лотара Лотарингию – по обоим берегам Рейна.
При разделе, «подготовленном ста двадцатью экспертами, которые как будто пренебрегли всеми этническими и естественными границами», каждый из братьев получил равноценную часть эконом-географического пространства, включавшего природно-хозяйственные пояса Европы «от обширных пастбищ пограничных марок до солеварен и оливковых плантаций Каталонии, Прованса и Истрии». Как отмечает один из ведущих медиевистов XX-го века, в формировавшейся Европе, которая не была более сосредоточена на Средиземноморье и где коммуникации осуществлялись преимущественно «перпендикулярно растительным зонам», вставала проблема развития отношений между Севером и Югом – Фландрией и Италией, североморско-балтийскими портами и средиземноморскими, а вместе с тем росло и значение меридиональных осей «север – юг», путей сообщения через Альпы, по Рейну и Роне (Ле Гофф, 1992: 49).
Именно к этим путям, обещавшим легкую добычу, устремлялись дружины викингов, и новый строй Европы, рождавшийся в мучительных поисках и борьбе, не способствовал пока что организованному отпору натиска норманнов, а они блистательно использовали это обстоятельство.
845 г. был ключевым на этом этапе натиска. Викинги, чьи флотилии беспрепятственно перед этим три года бесчинствовали вдоль Сены и Луары, опустошив Нант и Руан, на Пасху (28 марта 845 г.) заняли брошенный франками Париж; Карл Лысый выплатил им 7 тыс. фунтов серебра, чтобы вернуть город. Гамбург разграбили датчане конунга Хорика, город был сожжен вместе с церковью, монастырской резиденцией и библиотекой архиепископа; Ансгар, чудом избежавший гибели, утешался примером библейского Иова: «Бог дал, Бог взял, да будет благословенно Имя Господне!» (Vita Anskarii, 16). Рерик из Рюстрингии, как вассал Людовика Немецкого, опустошал с кораблей викингов побережья Фрисландии, владения Лотара, с тем чтобы в конце концов завладеть Дорестадом. Все реки от Эльбы до Пиренеев, Эмс и Везер, Рейн, Маас, Шельда, Сомма, Сена, Луара, Гаронна с малыми реками и притоками, были открытыми для скандинавских флотилий; закрепляясь на островах в устье, они поднимались и расходились вверх, опустошая речные долины и проникая далеко в глубь страны.