Эпоха Отрицания - стр. 32

Прю вспомнила, как что-то подобное говорил Билл Феррис. Когда два человека замечают одно и то же, на это стоит обратить внимание.

– Но зачем он так поступил? – спросила она.

Дэвид откинулся назад, раскинув руки в стороны.

– Не знаю, – сказал он. – Чтобы вызвать к себе сочувствие? Оттолкнуть от меня Ингрид? Дело в том, что он хотел пожертвовать собой ради незначительной цели. Рискнуть сломанным носом или сотрясением мозга, лишь бы только что-то доказать. – Писатель фыркнул. – Болтуны так не поступают. Болтуны отступают, спасая свою привлекательную репутацию. А Бишоп по-настоящему предан своему делу.

Ранее тем же утром Рейчел прочитала отчет Нэшвильского отделения ФБР о беседе с родителями Бишопа. Они описывали молодого Мартина как искреннего христианина с любовью в сердце. Его отец утверждал, что Мартин, «служа другим, хочет лишь служить Богу».

– Вы должны понять, – сказал он. – Мартин не похож на наших дочерей. Он всегда был особенным. Для него ценность жизни измеряется тем, насколько он способен помочь окружающим его людям.

– Выходит, это такой способ помочь, – уточнил местный агент, – когда он призывает людей восстать против правительства?

Бишоп-старший пожал плечами.

– Мы не виделись с ним семь или восемь лет.

– Он только что вернулся из Германии, – объяснила мать Мартина.

– И то, что он увидел там, за границей, – добавил ее муж, – убедило его, что людей в Америке – самых бедных, черных, иммигрантов – обманывают и натравливают друг на друга. Он сказал, что все мы – жертвы. И что нам не хочется быть свидетелями такой вопиющей несправедливости.

– Но в Берлине ваши пути, похоже, как-то пересекались, – заметила Прю. – Может, она уже там с ним познакомилась?

Дэвид покачал головой, а затем нахмурился.

– Не знаю, вряд ли. Во всяком случае, она никогда об этом не говорила.

– Вероятность такая существует, – допустила Рейчел, поднимаясь. – Вы позвоните нам, если узнаете что-нибудь новое?

– Только разыщите мою жену, ладно? Она не должна ничего сделать с моим ребенком.

Позже, когда агенты возвращались к своему огромному «Шевроле», зазвонил телефон Прю. Но на этот раз это был не Сэм Шумер, а аналитик ФБР в Вашингтоне.

– У нас появилась новая информация о количестве исчезнувших людей, – сообщил он.

– Выкладывай!

– Двести тридцать восемь.

– Дьявольщина! – выругалась Рейчел и закрыла глаза. – Давай-ка направим кого-нибудь в местный офис «Старлинг Траст» на Манхэттене, – сказала она затем, невзирая на охватившее ее сомнение.

– Хорошо. А зачем?

– Чтобы изучить рабочий компьютер Ингрид Паркер.

Она отключила вызов, после чего вновь посмотрела на дом, в котором проживал Дэвид Паркер. И спросила себя, почему так и не смогла преодолеть в себе естественное отвращение к этому человеку. А потом поняла почему: он напомнил ей о Грегге, ее бывшем муже, о его ханжеском произволе и… о его кулаках. Самовлюбленность, перешедшая в плоть. Она нечасто вспоминала о Грегге, но когда это все же случалось, ее мысли волей-неволей устремлялись дальше, к его новой супруге, Маккензи. Прю спрашивала себя, не бьет ли он сейчас и ее, а если нет, то почему?

Видимо, она все-таки ужасный человек, подумала про себя Рейчел, садясь в джип.

Помощник директора Марк Полсон посмотрел искоса вдоль длинного стола, за которым сидели трое его заместителей, а также Рейчел. Он только что вернулся с совещания в Овальном кабинете, где его прежний кураж несколько поубавился. Меньше двух месяцев назад директор Коуми был с треском уволен президентом, и поэтому любой визит на Пенсильвания-авеню