Эпоха Отрицания - стр. 24

К четырем утра в понедельник Прю уже была в пути, и к тому времени, когда она оказалась в Мэриленде, лучи солнца уже освещали брошенные дома вдоль шоссе. Она припарковала машину неподалеку от своей квартиры в Арлингтоне, а затем поспешила в офис, чтобы побеседовать с коллегами.

Вскоре стало очевидно, что, независимо от того, были ли Бишоп и Миттаг предупреждены о приезде полиции, они все равно готовились исчезнуть – поскольку в бюрократических кругах не возникло никакой суеты. В какой-то момент эти двое были на виду, а после того, как они покинули вечеринку Билла и Джины, оба попросту исчезли, испарились.

Но это было еще не самое худшее. Из управлений Бюро по всей стране стали поступать сообщения о том, что подобным же образом исчезли множество молодых людей. И хотя сотрудники ФБР успели собрать лишь первичную информацию по поводу таких исчезновений, после проверки активности этих субъектов онлайн становилось очевидным одно: все они являлись членами «Бригады»…

Восемь лет назад она думала: когда-нибудь этот человек завоюет массы.

Он был не старше тридцати, и гены наградили его постоянным загаром и обаятельной внешностью. Слишком обаятельной, чтобы впустую тратить время на фундаментальное образование. Он стоял на подиуме, освещенном флуоресцентными лампами, и немного дрожащим голосом обращался к слушателям в наполовину заполненном зале. Он был предпоследним оратором, выступавшим в разгар пятидневного политического коллоквиума в Калифорнийском университете. Учитывая, что в резюме Мартина Бишопа значились лишь общественная работа в Остине, штат Техас, а также «исследовательская поездка» в Германию, она была удивлена, что ему вообще выделили место в этом довольно напряженном графике. Поэтому решила зайти и послушать. Толпа слушателей представляла собой целую мешанину американских политических типов: стареющие хиппи, взъерошенные экономисты, студенты-политологи с подростковыми усиками и панк-рокеры с выкрашенными или бритыми головами. Многие, как водится, жевали жвачку, и их чавканье, благодаря прекрасной акустике, разносилось звучным эхом по всему помещению.

А Бишоп говорил:

– Классические средства контроля злоупотреблений – наблюдение за сбалансированностью работы ветвей власти и обеспечением свободы выборов – мало что сделали, чтобы как-то исправить эту порочную систему. Политики творят то, что им вздумается. Поэтому здесь нужно что-то другое. Но что? Периодические вотумы доверия? Ежегодные независимые расследования? А как насчет прямых угроз? Сами видите, куда я клоню. Я ищу способы вселить страх в наших представителей, потому что американская демократия основана на базовом, первичном мотивационном факторе: на самосохранении.

Лишь один слушатель из всей аудитории – тот, который сидел в трех рядах впереди нее, – казался здесь лишним: на вид ему было около сорока лет, и он был в костюме и галстуке. Слушая критический анализ американской демократии от Бишопа, он то и дело проверял сообщения на двух сотовых телефонах. Этот бизнесмен тоже, как и панки, жевал резинку, но при этом был достаточно вежлив, чтобы держать рот закрытым и не чавкать, как остальные.

– Поскольку придет время – и оно не за горами, – когда лицемерие и гнев достигнут такой крайности, что массовое восстание будет казаться всем единственным и самым правильным выбором, – продолжал Мартин. – Не только для людей, лишенных гражданских прав, но также и для тех, кто хорошо обслуживается этой системой. Ходят слухи, что даже у богатых есть сердце…