Эпоха открытий. Возможности и угрозы второго Ренессанса - стр. 16

Но «классика», как впоследствии стали называть греческие и латинские тексты, сама по себе не могла обеспечить занятость растущего числа европейских типографий.

Сама цель публикации книг расширилась от сохранения мудрости прошлого и распространения религиозных взглядов до пропаганды новых идей и нового опыта. Возник новый формат – памфлет, – и это расширило возможности для самовыражения. Короткие, быстро появляющиеся и дешевые печатные брошюры были твитами пятисотлетней давности. Торговцы, клерки, ремесленники и другие специалисты, а также проповедники с 1500 по 1530 г. опубликовали около 4000 листовок на разные темы [15]. Памфлеты позволяли ученым быстро связать свое имя с новым открытием или доказать несостоятельность мнения конкурентов. Одно только Великое сближение Юпитера и Сатурна в 1524 г. спровоцировало издание около 160 брошюр, написанных шестьюдесятью авторами (большинство из них разжигали панику и предвещали близкий конец света) [16]. Другие памфлеты стремились предвосхитить бедствия и политические кризисы и снабдить обеспокоенную общественность фактами (и домыслами) о том, кто потерпит крах, а кто его избежит. Мартин Лютер случайно положил начало протестантской Реформации, когда его листок с жаркой критикой католической церкви, прибитый к дверям местной церкви в 1517 г., был переиздан и распространился в европейских масштабах. (Подробнее см. главу 7.)

Но ни одно из этих последствий не наступило мгновенно – обществу потребовалось время, чтобы адаптироваться к новым условиям. Писцы продолжали трудиться еще несколько десятилетий, а через сто лет после изобретения книгопечатания консерваторы по-прежнему указывали на недостатки этой технологии. Например, иногда она способствовала распространению ошибочных данных (самый яркий пример – так называемая Грешная Библия, изданная в Лондоне в типографии Роберта Баркера в 1631 г.; седьмая заповедь в ней гласила: «Прелюбодействуй»). Но книгопечатание оказалось слишком полезным и слишком быстрым, чтобы его можно было остановить. Глава Библиотеки Ватикана Джованни Андреа Бусси размышлял в 1470 г.: «Едва ли можно отыскать изобретение, имевшее подобную важность для человечества, будь то в древние или нынешние времена» [17].

Цукерберг

Сегодня мы можем это сделать. Зарождение новых, цифровых средств сбора, передачи и обмена информацией – второй гутенберговский момент в нашей истории.

В оцифрованном виде аналоговый мир, в котором мы живем, – книги, речь, футбольные матчи и прикосновения к сенсорному экрану, – выглядит как последовательность нулей и единиц. Как и азбука Морзе, для человека эта система слишком громоздкая («громоздкий» переводится как 01110100011001010110010001101001011011110111010101110011»), но она удобна для компьютера, поскольку различие между нулем и единицей, «вкл» и «выкл» совершенно ясно. В ходе преобразования мы теряем часть информации (гладкая аналоговая звуковая волна в цифровом формате превращается в ступенчатый зиккурат), но в качестве компромисса получаем взамен вычислительную мощность машины. При этом мы умеем быстро наращивать эту мощность. В 1965 г. соучредитель компании Intel Гордон Мур отметил, что число транзисторов, которые его компания может разместить на компьютерной микросхеме (и, следовательно, вычислительная мощность микросхемы), удваивается примерно каждые два года. «Закон Мура», как его назвали, до сих пор остается в силе.