Эпоха одиночества - стр. 3
– Ванья… – у Франсуа Гиутона, двухметрового темнокожего уроженца Парижа, был весьма забавный акцент. – Мнье осталос токо поджарит свою лубовнитсу или вскрыт ясчик с мородженой тсвининой…
– Сделай девочке стейк, дружище, и еще один кусок принеси сырым, – Иван устало потер виски и посмотрел на свое отражение в непрозрачном стекле.
Оттуда смотрел довольно высокий мужчина, не старше тридцати. Крепкий, но без лишнего веса. Да и где ему было взяться за полгода гражданской жизни. Коротко стриженные светлые волосы, бледно-голубые глаза, светлая, почти белая кожа. Ничего особенного, типичный солдафон-северянин родом из Мурманска. Рядом на кровати лежала одетая только в легкую алую накидку, похожую чем-то на старинную тунику, и маленькие сандалии девушка-саат.
– Хоротшо, Ванья, но под твою отвьетстность.
«Хорошо, что его пустышка не слышит,– подумал Иван. – А то бы переводить начала». Повар ресторана для отдыхающих и кок для команды по совместительству, Франсуа происходил из одичалых предместий Парижа. И русский ему не давался ну никак. Впрочем, уже тот факт, что он сумел дожить до подходящего возраста, чтобы записаться в армию, говорит о многом. И, кроме самого Ивана, он был единственным членом команды, прошедшим безумие войны с клоентами.
– Под мою, Франсуа. Только ты уж поторопись. Наша красотка очень слаба. Пес его знает, сколько она без еды, а хотелось бы довести ее живой.
Кок отключил связь, и Иван вновь потер виски, голова болела немилосердно. Промелькнула мысль спросить у медиков каких-нибудь таблеток, но они все разбежались из медблока, едва он дотащил сюда гостью. А до этого охранники покинули стыковочный шлюз… Но разобраться с этими странностями он решил после. Сначала Ахиту надо накормить. Хоть чем-нибудь.
– Чем же тебя накормить…
– Тао ит`тер… Т`оаллар… Оаххан кут ит`тер…
– Лингвистическая ошибка. Уточните исходную фразу…
– Да твою ж мать…
ПУ-100 врезался в стену и разлетелся на пластиковые осколки. Саат дернулась, села в кровати и немигающе уставилась на человека. Молчаливые гляделки продолжались около пяти минут, после чего девушка медленно моргнула, легла на бок, сложив крылья за спиной, и опять уставилась в стену. А Иван с удивлением отметил, что головная боль стала тише.
Он с сожалением посмотрел на разбитый прибор… Можно было просто выключить, а он запустил его в стену. «Это уже раздражительность. На фоне усталости. Надо поспать…» Вот только пришелица вела себя спокойно, исключительно пока он был рядом с ней. Стоило Ивану выйти из капсулы дольше, чем на десять минут, как Ахита поднимала самую настоящую истерику, начиная истошно выть. А капитан строжайше запретил пугать пассажиров.
– Кат`тун вир ках Са`ат, Ван`ниа.
Тихий, чуть хрипловатый, будто простуженный, голос вывел его из размышлений.
– Что?
– Кату… Дек`кату ак`куан Са`ат маол… Мар таол`лан… Дек`кату ферон нави фат`хаар…Дек`кату феррат… —голос девушки упал почти до шепота, и мужчине пришлось придвинуться вплотную. От пришелицы пахло чем-то неуловимо знакомым.– Кат`тун вир ках Са`ат…
Уже в следующую секунду Ахита резко встала и с силой ударила в мутную стеклянную перегородку. Бронированное стекло жалобно задребезжало, но выдержало.
– Беар`кат арт`туар кант фиор,– ее голос окреп, стал звонким. – Кат`тун вир ках Са`ат. Кат`тун вир ках… Ван`ниа. Кат`тун вир ках…Т`оаллар!