Эпоха невинности. Итан Фром - стр. 49
– У нее настоящий дар расставлять цветы. Я послал ей гвоздики из Скитерклиффа и был просто поражен. Вместо того чтобы ставить цветы большими букетами, как делает это наш старший садовник, она распределяет их по комнате, ставит свободно: немного здесь, немного там… Трудно даже объяснить, как изящно это у нее получается. Мне герцог сказал: «Съезди и посмотри, до чего ловко она меблировала свою гостиную». И правда! Мне хотелось бы, чтобы и Луиза ее навестила, если б только не этот ее район, такой… неприятный…
Эта столь необычная для Вандерлидена продолжительная речь была встречена гробовым молчанием. Миссис Арчер вынула свое рукоделие из корзинки, куда она его нервно и поспешно сунула. Ньюленд стоял, опершись на каминную полку и теребя пестрый, как оперенье колибри, каминный экран. Принесенная вторая лампа освещала полуоткрытый от изумления рот Джейни.
– Дело в том, – продолжал мистер Вандерлиден, поглаживая серую брючину своей бескровной рукой, отягощенной массивным кольцом с печаткой, – дело в том, что я заглянул к ней, чтоб поблагодарить за очень милую записку, в которой она выражала мне признательность за цветы, а еще – но это, разумеется, между нами – чтобы по-дружески предостеречь ее, посоветовав не разрешать герцогу возить ее с собой в разные дома. Не знаю, слышали ли вы…
Миссис Арчер поощрила его улыбкой и словами:
– А что, герцог возит ее с собой в разные дома?
– Вы же понимаете, каковы они, эти английские аристократы. Все они одним миром мазаны. Мы с Луизой очень любим нашего кузена, но разве можно ожидать от людей, привычных к нравам европейских придворных кругов, что они станут обращать внимание на наши мелкие республиканские тонкости? Герцог ездит туда, где его развлекают. – Мистер Вандерлиден сделал паузу, но все молчали. – Вот так! А вчера вечером он, судя по всему, отвез ее к миссис Лемюель Стратерс. Силлертон Джексон примчался к нам с этой глупой историей, и Луиза очень обеспокоена. Вот я и решил, что разумнее всего отправиться прямиком к графине Оленска и объяснить ей – лишь намеком, конечно, – как мы здесь, в Нью-Йорке, расцениваем некоторые вещи. Я ощутил себя вправе сделать это тонко и деликатно, потому что в тот вечер, когда она у нас обедала… она сама предложила… вернее, дала мне понять, что была бы благодарна, если б ею руководили, так сказать, направляли ее… И она действительно была благодарна.
Мистер Вандерлиден окинул взглядом комнату с выражением, которое на лицах, менее свободных от вульгарных страстей, могло бы показаться самодовольным, но на его лице оно преображалось в мягкую доброжелательность, как в зеркале тут же отразившуюся в чертах миссис Арчер.
– Как же добры вы оба, милый Генри, сейчас и всегда! Особенно будет признателен вам Ньюленд, ведь это так важно для Мэй и будущих его родственников!
Она метнула предостерегающий взгляд в сына, и тот сказал:
– Да, конечно, я очень признателен, сэр. Но, по-моему, вам мадам Оленска еще и очень нравится.
Мистер Вандерлиден взглянул на него с удвоенной любезностью:
– Я никогда, дорогой мой Ньюленд, не приглашаю к себе в дом людей, которые мне не нравятся. И то же самое я только что сказал и Силлертону Джексону. – И, кинув взгляд на часы, он добавил:
– Однако Луиза ждет. Сегодня мы обедаем рано, потому что везем герцога в Оперу.