Эпоха мечей: Короли в изгнании. Времена не выбирают. Время жить, время умирать - стр. 45
Он перевел взгляд с девушек на гвардейца и снова усмехнулся:
«Н-да… Ну что тут скажешь?»
У Скиршакса была весьма своеобразная походка. Он так и не научился ходить по-человечески и шел сейчас своим особым гвардейским шагом, который представлял собой сложный гибрид «боевой побежки» и парадно-церемониального шага. Такая манера ходить, как уже знал Кержак, отличала всех гарретских стрелков, так же, как и выводившая его из себя манера говорить сквозь зубы, не разжимая челюстей. Впрочем, с этим последним недостатком Скиршакс как раз справился, а вот ходить по-людски так и не научился. Теперь все не занятые каким-нибудь полезным делом посетители и работники кафе буквально пялились на Скиршакса, как на невидаль заморскую, пытаясь, вероятно, понять, каким таким особым видом спорта занимается этот высоченный мужик?
Между тем Скиршакс дошел наконец до девушек, улыбнулся, наклонившись вперед с грацией спортсмена и лоском аристократа, каковым он в принципе и был, и сказал что-то приятное феминам, от чего те разулыбались, а Тата послала Кержаку третью улыбку. Через секунду – без суеты, разумеется, и даже видимости поспешности – мечи королевы переместились за их столик. Был сделан дополнительный заказ – шоколад, еще раз шоколад и коньяк, разумеется, – и время понеслось вскачь. С девушками два часа пролетели, как одно длинное сладкое мгновение, наполненное теплом, смехом и алкогольными парами, смешивающимися с феромонами. Но внутренний сторож не дремал, и в какой-то момент Кержак понял, что сказка закончилась, потому что вышло время. Как видно, бес времени сидел не только в нем. Кержак поднял взгляд на Скиршакса, а тот уже, оказывается, искал глазами его глаза. И девушки как-то сразу подобрались. Одним словом, время.
– Вероятно, нам пора идти, – рассудительно сказал Игорь Иванович и, достав из кармана портмоне, стал вынимать и выкладывать на стол бумажные денежные знаки Российской Федерации.
Оставив деньги на столе, они все вместе вышли из кафе, а затем и из гостиницы и через несколько минут уже увидели стоящие на набережной канала машины эскорта. Чалик, которого иначе, как по фамилии, никто не называл, и второй водитель – Гера Дорофеев, которого, напротив, все звали просто Герой, курили у парапета. Все правильно, солдат курит, служба идет, но Кержака это насторожило и даже встревожило. Катя сказала, два часа, и эти два часа только что, в эту самую секунду, истекли. Он бросил взгляд на часы и удостоверился в том, что чувство времени не подвело его и теперь. Конечно, и Катя и Вика могли постоять за себя и сами, но он чувствовал себя ответственным за их безопасность и соответственно не тревожиться просто не мог. Служба такая. Вот и все.
«Глупости, – сказал он себе, непроизвольно обшаривая пространство вокруг себя ищущим взглядом. – Катя не обещала вернуться через два часа. Она сказала, часа через два, кажется. А это не одно и то же. И потом, что с ними может случиться?» Действительно – что? Питер не Бомбей какой-нибудь, а Катя с Викой не Красные Шапочки в дремучем лесу.
«Да и не завидую я тому волку», – успокаивая себя, подумал Игорь Иванович. За сорок девять дней своей новой службы («И двух месяцев нет!» – покачал он мысленно головой) Кержак успел многое увидеть и понять про этих людей вообще и про королеву Катю («Или все-таки Лику?») в частности. Но сейчас, на набережной канала Грибоедова, вспомнился ему один конкретный день. Возможно, причиной тому было присутствие здесь Таты и Скиршакса, но также возможно, что дело было в силе и первичности впечатлений того дня. Он вспомнил («Такое разве забудешь?») – свой первый день на крейсере.