«Энергия жизни». Человек будущего, воспитание родителей, часть 3 - стр. 12

Кстати, пиджачок я все-таки в Париже купил. На следующий день после «Лидо» гулял по набережной Сены, а потом повернул к Лувру, чтобы пешком добраться до гостиницы. За Лувром повернул налево и обнаружил галерею с небольшими магазинами. В одной из витрин я увидел манекены с пиджаками, зашел внутрь, а там меня встретил продавец-араб, который немного говорил по-русски. Или, если быть точным, француз арабского происхождения. Он сказал, что здесь продают пиджаки самого высокого качества, но в 4—5 раз дешевле, чем в других магазинах. Мне приглянулся отличный пиджак хорошего покроя ценой 130 евро. И ткань, и фасон, и цена – все меня устраивало. Я потратил там всего десять минут, и мы расстались, довольные друг другом.

«Странная тенденция», – думаю я. Раньше, когда я бывал в магазинах Германии и Франции, из десяти вещей, которые я видел, восемь-девять были добротными и функциональными, а одна – больше для виду и рекламы. Пять лет назад в магазинах Берлина или Франкфурта реально мне хотелось купить только половину тех вещей, которые я видел. Сейчас – 10—15%. То есть вещи стали неудобными, нефункциональными. По форме все прекрасно. Надеваешь – не нравится. Вывеска осталась – ресторан ушел. Все деньги вкладываются в форму, в разнообразие. Форма есть, функции нет. Похожие процессы происходят и в одежде, и в искусстве, и в еде. Сосиски, в которых нет мяса. Колбасы, начиненные вкусовыми добавками, ароматизаторами, красителями, наполнителями. Упаковка, цвет, форма становятся при этом все лучше. Поклонение деньгам незаметно истребляет еду вместе с нашим телом, нашими чувствами, нашим восприятием мира. Пластмассовая еда, пластмассовые женщины, пластмассовое счастье. Неужели в этом заключаются блага цивилизации? Я отмахиваюсь от этих мыслей и подхожу к портье.

Сегодня мне надо быть в Испании, – объясняю я. – Как мне выехать из Парижа в направлении Марселя?

Мужчина разворачивает передо мной карту Парижа.

Марсель вам не нужен, – говорит он. – Сначала держите направление на Орлеан, а потом – на Перпиньян. Дальше указатели выведут на Барселону. От гостиницы езжайте в направлении Эйфелевой башни. После того как через туннель проедете под Сеной, пересекаете бульвар Сен-Жермен и идете по указателям на Орлеан.

Он показывает мне пару главных улиц, по которым я должен выйти к кольцевой. За ней уже нужно идти по трассе и следовать указателям. Я смотрю на часы – около десяти утра. Погода прекрасная, светит солнце. Я прощаюсь, выхожу на улицу и подхожу к машине. «Фольксваген гольф» – маленькая, но уютная машина. И багажник у нее достаточно объемный. Несколько маломощная, поэтому с места ее нужно трогать деликатно, подгазовывая. Но когда скорость наберет, идет плавно и аккуратно. А на трассе держится хорошо, и ехать на ней одно удовольствие. Итак, направление известно – Орлеан. Солнце должно быть слева, поскольку я еду на юг.

Полдень.

В Париже я все-таки заблудился. Взял направление на юг, проехал мимо Эйфелевой башни, полюбовался великолепной архитектурой. После этого в голове все перепуталось, и, увидев знакомое название «Бульвар Сен-Жермен», я двинулся вдоль него, рассчитывая попасть в южную часть Парижа. Бульвар закончился, и почему-то мне опять пришлось пересечь Сену. Потом я вышел на какую-то большую трассу и минут через пятнадцать увидел знакомое название – «Страсбург». Оказывается, я направлялся обратно в Германию, из которой приехал. На первом же съезде я попытался развернуться, а потом подъехал к стоящему такси. Таксист покачал головой, глядя на меня, потом объяснил: