Энергия заблуждения. Книга о сюжете - стр. 31

Заблуждение содержит истину. В результате хитрость Саладина провалилась: он не хотел узнать, какая вера лучше, он хотел сделать богача виноватым.

Последняя новелла «Декамерона» была первой переведена в России.

Некий маркиз – он вынужден жениться – женится на дочери крестьянина. Потом он говорит, что двух прижитых от нее детей он убил.

Он мучит жену, говоря дальше, что сама она ему надоела, говорит, что он женится заново, и изгоняет ее.

И когда она прошла все испытания, видя, что жена все терпеливо переносит, он возвращает ее в дом, представляет ей детей, уже взрослых, а ее почитает, как маркизу.

Новеллы эти ироничны.

Они как бы защищают книгу, давая изображение преступлений и страданий почти как добродетели.

Две новеллы книги повторяют друг друга; один человек убивает любовника дочери – лакея, а другой своего друга – рыцаря.

Женщины страдают, преступники обнаруживают свои преступления, как бы считая их подвигом.

Отец посылает сердце лакея дочери на золотом блюде, кажется, вместе с ядовитыми травами.

Женщина умирает; отец плачет, она спрашивает его: для чего вы плачете, вы получили, что хотели.

Во второй новелле муж убивает друга, вырывает сердце и дает сердце повару. Готовое блюдо он дал жене, а потом спрашивает:

– Вкусно?

– Вкусно, – отвечала жена.

– Еще бы, – говорит муж, – это сердце человека, которого вы любили.

Женщина сказала:

– Вы дурной рыцарь. Вы имели право убить меня, но не моего любовника.

Женщина стоит во время разговора около окна в стене высокой башни. Она, не обернувшись на мужа, не посмотрев вниз, бросается в окно.

Тело ее сначала было выставлено, потом похоронено вместе с телом любовника[2].

То же случилось и в первой новелле.

Что происходит: происходит как бы брак.

Измена мужу преступление, оно обнаруживается в пышных надписях, рядом с регистрацией смерти.

Происходит трагическая оценка любви.

Четвертая новелла шестого дня «Декамерона» основана на любопытном приеме. Боккаччо собирал профессиональные остроты, они имеют даже повторения из новеллы в новеллу. Но его новеллы обновляют обыкновенное свойство обыкновенного факта, которое попадает в такое количество цитирований, что мы уже не узнаем слов. Мы говорим «здравствуй», не думая о здоровье. Мы говорим «прощай», не прося о прощении. Грузинское приветствие – «гамарджоба» – побеждай, а война не идет.

Но может быть другой способ восстановления остроты. В четвертой новелле повар Кикибио отдал бедрышко жареного журавля своей любовнице, она съела мясо. Повар думал, что пропажа будет незаметна. Хозяин заметил пропажу и спрашивает Кикибио: – Да, где вторая нога?

Когда Кикибио ответил, что у всех журавлей одна нога, возмутился хозяин; его звали Куррадо.

– Да, так, – твердил Кикибио, – если угодно, я вам покажу это на живых.

Тогда хозяин сказал: ладно, едем смотреть журавлей.

На болоте они увидели птиц.

Они стояли на одной ноге.

– Вот видишь, – сказал Кикибио.

Тогда хозяин закричал на журавлей: «Хо-хо».

Журавли полетели, перед этим показав две ноги.

– Ты видишь, – сказал Куррадо, – у них две ноги.

– Но ты же не кричал «хо-хо» на того журавля, что лежал у тебя на столе, – ответил Кикибио.

Вот эти остроты; они живут, обрастая бородой, и оживают; их можно даже классифицировать.

Вспоминаю одну историю своей жизни. Я попал в эстонскую деревню.