Энергия заблуждения. Книга о сюжете - стр. 22

– выговаривает он сам себе; но когда Толстой пишет: «Я дурен собой, неловок, нечистоплотен и светски необразован. – Я раздражителен, скучен для других, нескромен, нетерпим… и стыдлив, как ребенок. Я почти невежда. Что я знаю, тому я выучился кое-как сам, урывками, без связи, без толку, и то так мало. У меня нет ни ума практического, ни ума светского, ни ума делового… Я так честолюбив… что часто боюсь, я могу выбрать между славой и добродетелью первую…» – то это человек, который почувствовал в себе гения. Человек, брошенный всеми, но идущий поэтической, своей дорогой бесконечно повторяющихся ошибок и снова находящий свой путь, – который будет единственным путем и поэтому почти не находил.

Он часто делал открытия, перечитывая, перепроверяя себя, и вдруг открывает, что он любит Кавказ, хотя и по-своему, но сильно любит. Посмотрев прекрасные горы, он уехал с Кавказа на другую дорогу.

«Действительно хорош этот край дикий, в котором соединились две противоположные вещи; война и свобода». В Пушкине его поразили «Цыганы», «которых, странно, не понимал до сих пор».

Великий человек, он в это время уже писатель, неожиданный, ни на что не похожий, человек со своей дорогой, он и дневники свои пишет не для доказательства, а как маленькие рассказы.

Толстой величайший человек, и именно поэтому он герой не на своем месте.

Он не помещается в своей собственной биографии. На Кавказе, несмотря на участие в перестрелках, он не получил георгиевского креста, а он за ним ехал.

В тот день, когда он должен был получить крест, он сидел под арестом.

Не схлопотал он георгиевский крест и под Севастополем, хотя очень хотел получить.

Он несчастен потому, что у него нет дороги; нет дороги потому, что он счастлив, – у него есть своя дорога, которую найдет энергия заблуждения.

Он всегда ошибался в любви, в устройстве жизни, в поисках денег, в определении положения.

Когда он пишет о своем ложном положении, он забывает, что Горчаков его родственник.

Бабка Толстого, княгиня Горчакова, старшая в роде Горчаковых.

Он был внучатым племянником Горчакова, командующего Дунайской армией, а его бабушка была старшей в роду Горчаковых; это высшая аристократия.

По линии Толстых он много менее аристократичен. Его отец подполковник, прошедший войну, но проживший состояние, он женился на симпатичной благородной женщине, которая была аристократичнее его самого.

Б. М. Эйхенбаум как-то хотел написать целую работу о Горчаковых и о роли этой фамилии для Толстого.

Попав в Бухарест, молодой Толстой, только что произведенный в офицеры, пригласил к себе на ужин офицеров, он ждет гостей.

Приходит один молодой сослуживец, «мальчик» Бартоломей.

Лев Николаевич болел собой все время; сомневаясь в характере болезни, он записывает 7 июля 1854 года: «Был вечером у меня Горчаков, и дружба, которую он показал мне, произвела это славное замирание сердца…»

Но через два дня: «Обед мой не удался: ни Горчаков, ни доктор не могли быть. Один Бартоломей ел моего поросенка и восхищался Шиллером».

В дневнике он пишет: «Неужели я не из них?»

Да, он не был человеком их общества.

Сцена, которая произошла с Толстым, похожа на сцену Чарли Чаплина, героя «Золотой лихорадки».

Чаплин ходит в когда-то хорошем, теперь изношенном костюме; его ботинки слишком велики; он все время ошибается и все время торопится.