Эндшпиль - стр. 10
Я принимал в нем участия постольку-поскольку, больше финансировал, занимался воспитанием дочери, потому что в ней души не чаял, а потом стал понимать, что не так у нас все строится.
Алла отдыхала, гуляла, занималась собой, ребенком занималась няня, иногда приходили бабушки с дедушками. Но если мои действительно с душой и любовью относились к внучке, то родители Аллы быстро теряли к активной девочке интерес и снова переключали внимание на бизнес. Да, нашей семье перепадал процент от дохода, да, вполне неплохой, но опять же, выходило, что все держалось на моей финансовой поддержке.
Постепенно я стал ее снижать, потому что стал вникать в суть бизнеса. И чем больше я узнавал, тем больше мне это все не нравилось. Получалось, что вся родня Аллы жила за счет прибыли. Чуть я сбавлял обороты, начинался дома вой, что опять не помогаю семье.
Или же, моё любимое, если у кого-то день рождения, то от нас подарок должен быть самым дорогим.
Один раз теща заказала путевку на море и долго ругалась, что я оформил документы только на ее и мужа. Оказалось, на море хотел побывать и старший брат Аллы с семьей.
На следующий праздник подарил губозакаточную машинку, встал из-за стола под ошарашенный взгляд родственников и ушел домой.
Алла прибежала в слезах через полчаса, говорила о том, что я ее опозорил. Пришлось напоминать, что она ни разу не плакала, когда мне приносили набор стаканов под коньяк, без самого напитка, между прочим, в подарок на тот же юбилей. И что-то ее слез и вздыханий не было.
– Как-то очень странно все работает, не заметила? Я корова, которую вы доите много лет, а взамен я хоть что-то получил? Ни-че-го! Ты даже цветы моей матери не можешь купить на день рождения.
Поднявшись по должности, я перестал общаться с родственниками жены совершенно. В какой-то момент мы с женой даже разъехались, потому что существовать под одной крышей было нереально. Как ни странно, Надя решила остаться со мной. Ее не тронули ни слезы матери, ни уговоры, ни угрозы. О последних я узнал поздно…
Дочка осталась верна своему мнению, да и потом, она стала совершеннолетней, могла делать осознанный выбор.
Так мы с ней и жили, пока ребенок не пришел и не сообщил, что, похоже, забеременела. Судя по тому, что пришла одна, без второго участника событий, все стало ясно.
Ругаться, кричать, говорить о том, что нужно учиться… Не стал. У нее перед глазами был не тот пример, который мог бы наставить на путь. Да и все мы ошибаемся, даже я… а ребенок, он ни в чем не виноват.
Малыша решили оставить.
О нем Алла узнала довольно быстро, стала ограждать дочь заботой, а потом узнала, что мы планируем переезжать, что я с ней развожусь и требую долю бизнеса.
Сдался он мне, да? Но слова вылетели, а вернуть их уже было невозможно.
Раздел имущества вышел, мягко говоря, некрасивым. Наша большая квартира была оформлена на дочь и разделу между родителями не принадлежала. Я отдал жене машину, себе забрал свою. Ну а суд подтвердил, что раз в создании проекта бизнеса участвовали мои деньги, то основная доля была моей. А свою долю я хотел продать…
Не зря же я учился и знал все подводные камни.
Так что это только вверх айсберга.
– Давай договоримся так, – проговорил, когда припарковал машину у здания перинатального центра. – От родственников ты больше ничего не берешь и не принимаешь. Ни заботу, ни внимания, ни подарки.