Энциклопедия русской православной культуры - стр. 43
>Выгорецкие старцы. Старообрядческая икона конца XVIII – начала XIX вв.
То, что для самого Денисова было проявлением недюжинного ума, для его общины скоро стало делом практической необходимости. Благодаря деятельности Денисова, для Выговской обители давно уже прошло то время, когда братия сообщалась с миром на лыжах с кережами и когда один слух о проведении за 50 верст от обители временной дороги для проезда Петра заставлял пустынножителей готовиться к бегству или самосожжению. Теперь мимо самого монастыря пролегали целых две дороги, и «гостиная» монастырская изба приобрела значение станции для проезжающих. На соседнем берегу Онежского озера стояла пристань обители; многочисленные монастырские суда развозили свои и чужие товары и запасы. В соседнем Каргопольском уезде были куплены и заарендованы обширные пространства пашни. На внутренних озерах и на морском берегу братия промышляла рыболовством. Монастырские рыболовы и звероловы доходили до Новой Земли и о. Шпицбергена. С югом России старцы вели значительные коммерческие операции по покупке и продажи хлеба. Сама обитель отстроилась заново, обзавелась замечательной библиотекой, целым рядом школ для писцов, певчих, иконописцев и всевозможными ремесленными заведениями. Кругом обители явилось немало скитов, составлявших промежуточное звено между иноками и миром. За их населением и образом жизни выговские пустынножители далеко не всегда могли уследить. Скиты управлялись собственными выборными властями.
Все это коренным образом изменило отношение обители к миру. Вражду к «внешним» легко было проповедовать, скитаясь в лесах поодиночке. Но такой обширной и богатой общине, какою стала теперь Выговская пустынь, приходилось налаживать с миром определенные и притом дружественные отношения. Много помогала, конечно, сила денег и тайные симпатии к старообрядчеству окружающего населения. Но и за всем тем без компромиссов обойтись было нельзя. В Выговской обители применялись на практике те умеренные взгляды, которые еще в 1691 г. проповедовал Евфросин. «Позываемы от неверных на трапезу, во славу Божию идите и вся представляемая вам ими ядите; тако-же и на торжище вся продаваемая купите, ничтоже несумняшеся за совесть» – так советовал Евфросин, ссылаясь на апостола Павла.
И на Выгу открыт был самый широкий простор для общения с еретиками-никонианами. Съестные припасы, купленные на рынке, не считались нечистыми. Последователи есть и пить из сосудов, к которым прикасались никониане, не было осквернением. Еще больше соблазна вызывало отношение общины к властям. Уверенность в том, что в мире царствует антихрист, не мешала старцам делать гражданской власти все те уступки, которые могли обеспечить им свободное отправление их веры. Сначала они ограничивались подарками и приношениями. Потом согласились записаться в двойной подушный оклад. И этого, однако, оказалось мало. До правительства дошли сведения, что на Выгу не просто восстают против новопечатных книг и защищают двуперстие, а бунтуют против духовной и светской власти, царя считают антихристом, а Церковь еретической и приходящих от нее перекрещивают. В 1739 г., уже по смерти Андрея Денисова (1730), на Выгу явилась следственная комиссия под председательством Самарина. Ее целью было проверить на месте донос одного из прежних жителей пустыни об укрывательстве в ней беглых и перекрещивании и немолении за царя. Вопрос о перекрещивании старцам удалось кое-как замять. Следствие о беглых, после долгих проволочек и дознаний, прекращено было указом 31 августа 1774 г. Повинуясь ему, иноки решили записать беглых добровольно во вторую ревизию, в подушный оклад. Но вопрос о молитве за царя приходилось решать немедленно. Тут-то и обнаружились внутренние разногласия в самой Выговской общине. Темная масса монастырских рабочих и слуг решилась не уступать, идти по торной дороге и завершить блестящую историю Выговской пустыни самосожжением. Старшая братия во главе с братом Андрея Денисова, Симеоном, напротив, решилась уступить. Они вписали молитву за царя в беспоповские служебники, доказывая, что древняя Церковь молилась и за языческих царей.