Энциклопедия психотерапии. Том 2 - стр. 41

Если в прошлой главе мы рассматривали с вами идеи Сальвадора Минухина, который большее внимание уделял структуре семьи, то Вирджиния Сатир (1916—1988) обращала внимание скорее на процесс и на то, как люди коммуницируют друг с другом.

Вирджиния Сатир родилась в проблемной семье. Отец был алкоголиком, а мать фанатичной христианкой, что не могло не приводить к постоянным конфликтам. Многие предполагают, что именно из-за них Вирджиния Сатир и стала крайне болезненным ребенком. В шесть лет она заболела воспалением слепой кишки и выжила лишь потому, что отец все-таки отвез ее к отцу, несмотря на все уверения религиозной фанатички матери, которая отрицала официальную медицину.

Интересно, что сразу после выписки девочка заболела воспалением среднего уха. Почти два года она была глухой, что, по-видимому, и обусловило ее последующее внимание к невербальной коммуникации. И, конечно, учитывая ее положение, она, как и все травмированные дети, решила удариться в психологию и начала свой путь с изучения психоанализа и попыток его применения в семейной терапии, в частности в терапии шизофрении, которая и стала всей последующей базой для теории коммуникации Сатир и Грегори Бейтсона.

Понимание семьи Вирджинией Сатир изменил один конкретный случай. Весной 1951 года она работала с двадцативосьмилетней клиенткой, страдающей шизофренией. Спустя около шести месяцев, она почувствовала улучшение, но вскоре Вирджинии позвонила мать клиентки, угрожая вызвать ее в суд из-за растущего эмоционального отчуждения дочери. Во время телефонного разговора Сатир заметила, что мать в действительности передает два сообщения: угрожает на словах и в то же время просит о помощи на уровне своей интонации. Сатир поняла, что ранее никогда не замечала на сознательном уровне такой пропасти между вербальным и невербальным содержанием послания. Вместо того чтобы ответить на угрозы, она спонтанно пригласила мать на терапию, решив помочь также и ей.

К огромному удивлению Сатир, клиентка в присутствии матери повела себя также странно, как и в тот день, когда она впервые познакомилась с ней. Во время первых встреч Сатир заметила, что клиентки в течении разговора наряду с вербальным передают и эмоциональное послание. Позднее у нее возникло впечатление, что между дочерью и матерью действовала неосознаваемая невербальная система сигналов: легкий наклон головы, изменение тона голоса, пожатие плечами и т. д.

После еще шести месяцев работы с дочерью и матерью, Сатир пришла идея пригласить на терапию отца. Это было необычно, так как мужчин в то время даже не считали элементом эмоциональной жизни семьи, но, вопреки ее ожиданиям, отец пациентки выразил готовность участвовать во встречах. Его присутствие привело к резким переменам, также как и появление полгода назад матери. Отношения клиентки и матери стали теперь очень хаотичными. Впервые Вирджиния Сатир смогла изучить влияние третьего лица на пару. Особенно заметными стали при этом меняющиеся коалиции этой тройки, отец – мать – дочь.

Но по-настоящему Сатир поняла механизм внутреннего взаимодействия этой семьи лишь тогда, когда появился последний ее член – брат пациентки. Когда все были в сборе, стало очевидным, что родители возвели сына в ранг божества, в то время как дочь превратилась в козла отпущения. Так Сатир убедилась, что рассогласованные семейные системы поддерживают внутреннее равновесие с помощью навязанных ролей, запретов и жестких правил, непререкаемых законов и нереалистичных ожиданий.