Эмигрантская жизнь. Продолжение (сборник) - стр. 6
Места в их тесной комнате было мало. Комната-прихожая с высотой потолка 4,5 метра имела печное отопление, топили углем. А из мебели после войны остались только большая железная кровать, кожаный маленький диван, сервант для посуды и большой письменный стол с зеленым сукном. На столе делали все: обедали, писали письма, смотрели телевизор. Кроме этого в комнате из прежней мебели были еще три больших неудобных тяжелых стула оббитых кожей. Вся эта мебель в довоенной жизни находилась в прихожей их большой квартиры. А в квартире кроме прихожей были: – ванная комната, большая кухня четыре комнаты и три балкона. Но, увы. Все эти площади достались бывшим членам УПА, перекрасившихся в ярых коммунистов.
Дочка Ляля с рождения спала на кожаном кабинетном диванчике рядом с горящей всю ночь печкой. Ее взросление было видно по диванчику. Сначала он был ей впору, а потом ее ноги стали удлиняться и в последнее время просто торчали к верху. Как в таких условиях можно было жить, понять было сложно. Но Абрам знал, что бог завещал: «Плодитесь и размножайтесь!». И молодые решились на второго ребенка.
И вот, наконец, в одесской семье Рабиновичей родился продолжатель фамилии. Долго Абрам и Берта ждали мальчика. Узнав о беременности Берты, Абрам был на «седьмом небе» от счастья. Когда он привез жену из роддома, жители коммунальной квартиры толпой скопились в коридоре.
Гордый этим событием Абрам, который никогда не пытался перечить соседям, громко сказал:
– Сегодня ходите тихо, ребенок должен спать.
В первый день удивленные соседи в доме ходили на цыпочках. А малыш толстый, розовый лежал себе в новой коляске и мирно спал. Он пришел в этот мир, и мир ему нравился.
Первым вопросом для нормальной еврейской семьи было: «Как сделать ребенку обрезание и дать имя угодное Богу?».
В помещении городской синагоги такой ритуал после войны не делали. Ее здание долго находилось в полуразрушенном состоянии. Никто не спешил его восстанавливать. Городские власти задавались вопросом: «Кто знает, как политика повернется? Если ситуация сложится, как при жизни «Усатого горца», тогда никто не придет молиться. А те, кто начал ремонт, будут виноваты в разбазаривании государственных средств».
Известно, что согласно Торы, обрезание необходимо сделать на восьмой день от рождения. Абрам начал вспоминать, кто из его друзей и родственников мог бы ему в этом помочь. Сам он не был особенно религиозным, но для счастья сына он был готов на все.
Сам Абрам был очень симпатичным молодым человеком. Густая копна черных вьющихся волос, большие выразительные глаза, черные усы и, конечно длинный еврейский нос. Усы придавали его лицу особое интеллигентное выражение. Из одежды у него была стираная – перестиранная солдатская гимнастерка и брюки-галифе. Вместо пальто – старая поношенная шинель.
Работал Абрам часто ночами, много работал сверхурочно, однако получалось, что сколько бы он не работал, зарплаты хватало только на самое необходимое: оплатить квартиру и поесть.
Его жена Берта не была похожа на еврейку. Довольно приятное лицо правильные черты лица, пухлые губы и большая золотистая длинная коса, ниже талии. Зато, какая фигура! Узкая талия, большая грудь и большие бедра, плавно переходящие в такие же крупные ляжки. Когда Абрам впервые ее увидал, влюбился без памяти, и вот они уже 8 лет вместе. За время их счастливой семейной жизни Берта ни дня не работала. «Женщина работать не должна» – это был ее девиз. Абрам и не спорил. Ему никогда не мешало, что мебель старая, квартира маленькая, денег не хватает, одеть дочке нечего. Поэтому одежду Ляле всегда покупали на вырост. Школьную форму для первоклашки брали, как на 14-ти летнюю. Потом у этой формы подшивали подол, рукава. И ходила девочка в этом несменяемом платье с первого по шестой класс. Чтобы локти не блестели, на них надевали нарукавники из черной ткани. И такими были все Лялины вещи. Какая экономия! Только с обувью часто были проблемы. Ноги у нее росли быстро, размер менялся, и приходилось выкраивать копейки из тощего бюджета для покупки очередной новой пары. Это никого не удивляло, все было так, как у всех. Ничего особенного. Зато в стране был Мир, и никто евреев не преследовал.