Эмфирио - стр. 2
«Первая фаза, – объявил лорд Фрей. – Генетические реакции восстановлены. Вы заметили, какую тревогу у него вызвали гаррионы?»
«Разумеется, – прокаркал старый лорд Дугальд. – Гаррионы несовместимы с его происхождением».
«Почему же, в таком случае, индикатор зарегистрировал сходную реакцию, когда подопытный заметил нас?» – холодно полюбопытствовал Фрей.
«Почему нет? – буркнул лорд Дугальд. – Мы разной крови».
«Бесспорно, – отозвался Фрей. – Поколения рождаются и умирают, а природа вещей не меняется. Солнце, однако, служит безошибочно распознаваемым символом, точкой отсчета в психической системе координат. Оно оказывает мощное воздействие».
Фрей повернул другой переключатель. Темный кружок разбился на фрагменты. Молодой человек что-то пробормотал, дернулся, застыл в напряжении. Вращая ручки настройки, Фрей снова заставил индикатор сжаться в круглое черное пятнышко, после чего слегка переместил движок стимулятора, постукивая по нему ногтем. Молодой человек молча висел на дыбе. Глаза его блуждали по камере – он взглянул на лорда Фрея, на лорда Дугальда, на гаррионов, на свои ноги. Черный кружок оставался на месте, форма его не менялась.
«Вторая фаза, – сообщил Фрей. – Подопытный распознает объекты, но неспособен их соотносить. Он воспринимает действительность, однако к нему еще не вернулось сознание. Он не понимает разницу между собой и окружающим миром. Для него все едино: вещи и эмоциональное содержание вещей тождественны. С интересующей нас точки зрения это состояние бесполезно. Перейдем к третьей стадии».
Инквизитор повернул третий переключатель: маленький черный кружок расширился и поблек. Фрей снова занялся настройкой и превратил индикатор в яркое плотное пятнышко. Молодой человек выпрямился на дыбе, посмотрел на кандалы, стискивающие его кисти и лодыжки, перевел взгляд на Фантона, потом на Дугальда. Фрей обратился к нему холодным, ясным голосом: «Кто ты?»
Молодой человек нахмурился, облизал губы и проговорил голосом, исходившим, казалось, издалека: «Эмфирио».
Фрей коротко кивнул. Дугальд с удивлением обернулся к нему: «Что это значит?»
«Инородная связь, глубоко залегающее отождествление – не более того. Неожиданности неизбежны».
«Разве он не вынужден давать точные ответы?»
«Точные? Да, в той мере, в какой это допускается его представлениями и опытом, – в голосе Фрея появилась неприязненная сухость. – Не рассчитывайте услышать от него формулировки универсальных истин – если таковые существуют». Фрей снова повернулся к молодому человеку: «Как тебя нарекли после рождения?»
«Гил Тарвок».
Фрей отрывисто кивнул: «Кто я такой?»
«Лорд».
«Где ты находишься?»
«В обители над Амброем».
Фрей обратился к Дугальду: «Теперь он может соотносить восприятие с памятью и давать качественные определения. Но сознание еще не вернулось. Если бы он подлежал реабилитации, начинать следовало бы на этом уровне, обеспечивающем беспрепятственный доступ ко всем ассоциативным связям. Теперь – четвертая фаза».
Фрей повернул четвертый переключатель, произвел настройку. Лицо Гила Тарвока сморщилось от напряжения – он пытался вырваться из широких ручных и ножных браслетов.
«Теперь подопытный способен качественно оценивать реальность. Он прослеживает взаимосвязи, делает сравнения, выводы. В каком-то смысле он понимает, что с ним происходит, но это еще нельзя назвать сознанием. В случае реабилитации на этом уровне потребовалась бы дополнительная коррекция. Перейдем к пятой фазе».