Элоиза и Себастьяно, или Тёмные стороны - стр. 39
Элоиза поняла, что невольно воспользовалась тоном и выражением дядюшки Жана – он так отвечал, когда не хотел или не мог посвятить домашних в то, что делал сам.
А после они долго рассматривали каждую фотографию, вспоминали, обсуждали, спорили, доказывали… и в конце концов резали её на мелкие клочки и бросали в камин.
Себастьен вернулся, незаметно сел позади них на диван, плеснул себе вина.
- …Помнишь, мы ещё поспорили, выйдет кадр или нет? А ведь ничего себе вышло-то!
- Но это не повод хранить эту ерунду вечно…
- …Помнишь, я тебе ещё говорила, что не нужно так выворачиваться, акробатка ты хренова?
- Сама-то…
- …А вот здесь Мари красавица.
- Мари везде красавица.
- Ты просто давно её не видела, муж и дети ей всю душу вымотали…
- …Адриенна тут звезда.
- И что б ей тогда Николя голову его скудоумную не проломить?
- Ты думаешь, помогло бы? Мне кажется, ему дыра в голове не помеха…
* 28 *
Марго ушла спать. Элоиза сидела у камина, в котором почти прогорели дрова, и никак не могла найти в себе силы подняться. Она знала, что Себастьен на диване за её спиной, но молчала.
Он подошёл и опустился на ковёр рядом с ней.
- Поворошить? Или добыть ещё дров? Или пойдём уже спать? – подождал ответа, не услышал его. – Или вы опять молчите? Хоть рукой шевельните, что ли.
- Нет, Себастьен, я не молчу. Спасибо вам. Без вас и без Поля мы бы не справились.
- Мы с Полем без вас тоже бы не справились. Получилось идеальное сочетание – сила оружия, сила, так сказать, информации и вообще слова, и сила… духа, что ли? – он обнял её. – Сердце моё, всё позади. Но расскажите же, что вы сотворили с Муазеном? На нем лица не было, а ведь он не боялся даже оружия, хоть и отнёсся уважительно.
- Знаете, это получилось случайно. Навеяло вчерашним разговором о том, кто чего боится. Такое, знаете, совсем детское воздействие, мы его в школе называли «страшилки». Это совсем просто, это даже Линни умела, а у неё само по себе очень мало что получается. Наверное, проще всего сказать, что это иллюзия. Но тому, на кого наслали, кажется, что у него под ухом шепчут, шуршат, дышат, похрипывают, у Муазена вон даже кто-то выл. Только по малолетству дольше, чем на полчаса, у меня никогда не получалось, а сегодня вот как-то выстрелило. На полдня, не меньше.
- И теперь ваши «страшилки» будут проходить где-то в реестрах господина Муазена, как тайная военная разработка, - он рассмеялся. – Но само по себе превосходно, конечно. Слушайте, а вы можете пошуршать таким образом мне?
- Зачем? – изумилась она.
- Хочу узнать, что он почувствовал.
- Ну смотрите, - усмехнулась она. – Глядите мне в глаза, вот так.
Элоиза постаралась сделать это легко. Сейчас в ней не было злости, как днём. Как говорится, шалость и только шалость. После чего встать и отступить в тень, к дивану.
Себастьен не двигался и как будто вслушивался в темноту и тишину ночи. Потом потряс головой. Потом ещё раз. Потом закрыл уши. А потом наоборот – открыл. Выдохнул, закрыл глаза и сел спокойно.
Элоиза подождала несколько минут, потом вернулась к камину и опустилась на пол. Положила руки ему на плечи.
- Посмотрите на меня, - он открыл глаза, она поймала его взгляд в свете каких-то отблесков через окно с улицы, и всё сняла. – И рассказывайте.
- Сначала любопытно. Ну да, шорохи, треск какой-то. В темноте вообще отлично, мне даже не по себе стало, я почти потерялся. Ненадолго. А потом я вспомнил, что это всё вы, и непонятные шорохи сменились шепотом вашего голоса. Неразборчиво, я так и не понял, что этот голос мне говорил, но определённо что-то хорошее. И теперь я хочу знать, что именно, ясно вам? – улыбнулся он.