Элли и арфист - стр. 26

– Разумеется, нет, милый! – Тут я вспомнила, что в «Вороньем гнезде» подают местное пиво, которое особенно любит Клайв.

– «Воронье гнездо» – прекрасный вариант, – произнесла я.

– Тогда решено! – сказал он.

Как хорошо, что один из нас способен принимать решения.

Моя подруга Косуля говорит, что это позорно, что люди так редко готовы платить за музыку. Как люди не понимают, недоумевает она, сколько лет тяжелой работы требуется, чтобы научиться играть на инструменте? Сколько часов практики каждый день! И это не говоря о трудностях, связанных с тем, чтобы тащить арфу на концерты, страховать ее, заменять порванные струны, не говоря о стрессе от живого выступления. А еще хлопоты и расходы, связанные с настройкой и поддержкой веб-сайта, рекламой, записями, фотосессиями и тому подобным. Моя девушка Косуля очень огорчена подобными вещами, потому что, по ее словам, никто не ожидает, что сантехник придет и починит краны бесплатно. Вы же не станете говорить ему, как ему повезло, что он родился с таким талантом, и какое это, должно быть, для него удовольствие – заниматься любимым делом. Вам и в голову не придет, что ремонт сантехники сам по себе является наградой. Вы ему щедро заплатите. И не менее щедро нужно платить музыканту (то есть ей) за игру на арфе.

Я согласен со своей девушкой Косулей. Не столько в вопросе денег (я не денежный человек), сколько в вопросе ценности. Врачи заботятся о здоровье. Премьер-министры заботятся о политических потребностях. Водопроводчики обслуживают краны. Но арфисты (да и вообще все музыканты) служат иным целям. И эти цели гораздо глубже, чем то, что мы можем видеть, и гораздо важнее. На мой взгляд, музыка служит истинному человеку, который скрывается внутри человека-оболочки. На мой взгляд, истинный, настоящий человек внутри человека-оболочки жаждет музыки и нуждается в ней каждый день. В противном случае настоящий человек превращается в ничто.

В то утро я проснулся и увидел, что стекла покрыты конденсатом, но в окна все равно пробивался солнечный свет. Я быстро натянул сапоги и куртку и выбежал на улицу. Воздух искрился и пах сырой сосной. На земле переливались капли росы. Каждая травинка сверкала шелковистым серебром, и каждый камешек вдоль дорожки сиял, как бриллиант. Живя в Эксмуре, я чувствовал себя богачом. Птицы наслаждались красотой так же, как и я. Меня окружали громкое пение и чириканье! Над облаками привычно парил канюк. Облака в тот день были белыми, блестящими, свежевымытыми и причесанными.

Вокруг меня расстилались холмы, некоторые из них украшал косой рисунок шашечной доски, составленный из разноцветных полей, некоторые были усеяны овцами, другие покрыты лесом, сосновым бором, дубовой или буковой рощей. Горделиво вздымались холмы, поросшие утесником, вереском и папоротником, цветами вересковых пустошей.

Когда я вернулся в амбар, мои глаза, легкие и душа были наполнены Эксмуром. Как раз к этому времени подъехала Элли. Она вылезла из машины, держа в руках широкую холщовую сумку через плечо и большой пирог.

Мы вместе зашли в амбар. Элли поставила пирог на стол.

Это был коричневый пирог, круглый, с густой мягкой глазурью. Для украшения она воткнула сверху три еловые шишки. Я подумал, что это хорошее украшение, оно гораздо приятнее, чем пластиковые пингвины, которых всегда втыкает в торт моя сестра Джо. Если, конечно, она сподобится испечь торт. Что случается крайне редко.