Ёлкин папа! - стр. 4

А она цепляется за мою руку и тянет меня обратно в сумасшедший дом, где все жужжат, визжат, бегают, прыгают, плачут, хохочут. Родители поправляют костюмчики на своих деточках. Деточки друг перед другом красуются. Кругом вспышки камер. Все боятся упустить момент, как условная Машенька подтягивает гольфик, или такой же условный Васенька ковыряется в носу. Как я выжил с двумя фотками из детсада, ума не приложу.

— Вы, простите, кто? — Передо мной из ниоткуда появляется любопытное чудище с накладным крючковатым носом.

— Это мой папа! — хвастается Елка, прижимаясь ко мне.

Кладу ладонь на ее плечико и рисую на лице подобие улыбки.

— Папу-у-уля! — Малявка превращается в пиявку ради правдоподобности нашего родства.

— Приятно познакомиться, — отвечает чудище. — Проходите скорее в раздевалку. Через пять минут начнется представление.

Оно растворяется в толпе, а мы продолжаем движение вглубь заснеженных курток, шуб и дубленок.

— Кто это был? — интересуюсь у Елки.

— Наша надзирательница.

— Ты хотела сказать — воспитательница?

— Ах, если бы! — Картинно всплескивает она свободной ручонкой.

Надеюсь, у нее главная роль. Такому таланту грех пропадать.

Мне снова звонит Полина. Я отпускаю Елкину ручку.

— Разденься сама.

Она тормозит и обидчиво куксится:

— Ты должен мне помочь. Ты же мой папа. Хочешь, чтобы все решили, будто ты меня совсем не любишь?

Наклоняюсь к ней.

— Людям в твоем возрасте пора бы уметь переодеваться самостоятельно. Смешно, это когда тебе в шесть лет мама сопельки вытирает.

Мы с ней одновременно смотрим на мальчишку рядом, которому мать усердно трет нос, приговаривая: «Ты ж мой сладенький». Он вдруг замирает, таращится на нас и через секунду отворачивается от матери.

— Мам, я уже не маленький! — фыркает, сообразив, в чей огород был брошен камень.

— Хм… — размышляет Елка, указательным пальчиком барабаня по своему подбородку. — Ты прав. Папуля.

Если она с такой периодичностью будет называть меня папулей, то я вживусь в роль.

— Вы что, только что унизили моего сыночку? — взрывается мамашка.

Смотрю на платок в ее руках и усмехаюсь:

— Да куда еще унизительнее? Вы мужика из него хотите вырастить или комнатное растение?

— Молодой человек, не смейте указывать мне, как воспитывать сыночку. Еще одно оскорбление — и встретимся в суде!

Чудненько! Всяких личностей встречал в бизнесе, но настолько упоротых еще ни разу. И ведь баба дура реально заяву накатает.

— Можете не отвлекаться, — киваю ей на платок. — Продолжайте. — Принимаю звонок и подношу мобильник к уху, пока Елка вылезает из своей курточки и сапожек, запихивая их в узкий шкафчик. — Поль, ну что опять? — начинаю психовать.

— Поправь тон, Майк! Ты, между прочим, опозорил меня перед всеми подругами. Мне пришлось объясняться, что мы остаемся на Новый год дома из-за непогоды. Но в начале января ты свозишь меня на море! — выдает в приказном порядке.

Черт, не следовало целоваться с официанткой на свадьбе своего папаши этим летом. Лишнего глотнул. Взбесился. Теперь у меня два варианта: порвать с Полиной или терпеть ее концерты до конца своих дней. Но бросать, наверное, нужно было раньше. В канун Нового года будет совсем свинством. Тогда зачем кольцо покупал?

Да, Майк, ты конкретно встрял. Либо женишься и становишься самым покладистым мужем на свете, либо опять ищешь новую подружку, подвергаясь нападкам от старой. Ведь в покое она меня не оставит. Полина ненавидит страдать в одиночку. Если ей плохо, то всем вокруг должно быть еще хуже. Это я давно понял по ее «красным» дням.