Элка и Повелитель Тьмы. Подстава для темного. - стр. 33

Подруга когда-то по юности работала в ателье и сейчас частенько берет на дом небольшие заказы, что подзаработать копеечку.

- На сколько?! – у нее даже ложка изо рта чуть не выпала, - Не-е-е. Я пас. У меня дети.

- А если мы с детьми посидим? – тут же нашлась я, - Глянь, как у Ванька хорошо получается!

Подруга перевела взгляд на моего коллегу. А там идиллия, где все друг другу улыбаются и почти светятся от счастья.

Верка задумчиво почесала за ухом и, склонившись ко мне, прошептала:

- Он точно нормальный? Обычно все мужики, как только завидят коляску с ангелочками, бегут только пятки сверкают.

- П-ф-ф! Так то не мужики, - со знанием дела заметила я, - А козлы-спринтеры.

Вера залилась серебристым смехом, мгновенно сбрасывая десяток лет с уставшего, от нелегкой жизни матери-одиночки, лица.

- Хорошо. Будут тебе шторы. Только давай я сама все измерю, а то купишь не то что надо, а я потом мучайся.

На том и условились.

И закипела работа!

Тем же вечером нам завезли лес, профиль, а утром уже приехали исполнительные узбеки и принялись за работу.

Думала оставить нас без крыши над головой Евдокия Прокофьевна или как там тебя на самом деле?

А вот и нет! Русские бабы и коня на скаку остановят, и дом построят!

Мы не распускаем нюни, а в самый ответственный момент собираемся, кисти с обоями в зубы! И в бой…тьфу ты…на стройку!

7. Глава 7 «Первая часть Мерлезонского балета»

Чем больше я живу на свете, тем больше понимаю – человек такая скотина ко всему привыкающая. К хорошему она, конечно, привыкает быстрее. Но если к нему прилагаются серьезные проблемы, то вполне можно сократить их до маленьких неприятностей.

Я всю жизнь чего-то боялась. Сначала равнодушия отца и мачехи, смерти бабушки, насмешек сверстников. Потом Лёниного недовольства, разлада наших отношений. И всегда от кого-то зависела.

Я привыкла так жить.

Я сама позволяла страхам управлять своей жизнью.

Это была моя личная зона комфорта.

Из которой меня вышибло словно пробку из бутылки шампанского. Причем эта пробка прилично так долбанулась о потолок и…прозрела.

Я всегда боялась остаться одна без Лёни, а оказалось, что одной-то гораздо лучше!

Моя жизнь теперь не связана с постоянно ноющим мужиком, который к тридцати годам уже отрастил себе «ленивый» живот.

И солнышко светит!

И птички поют!

И травка на кладбище вон как переливается в обрамлении утреннего инея.

А само кладбище?

Да ж это просто санаторий для души!

Тихо, спокойно, никто на мозг не капает. Лежат себе покойнички и отдыхают.

А самое главное, я теперь постоянна занята. Труд облагораживает.

Раннее утро. Еще даже солнышко толком взойти не успело, а я в старом пуховике и Веркиных ватных штанах, вооружившись ведром краски и кистями, иду в сторону ворот, которые сегодня намеревалась покрасить.

Иду. Довольная такая. На могилки любуюсь.

И тут сзади раздается замогильное:

- Здрасти-и-и.

Я так и подпрыгнула от неожиданности, уронила ведро и оно, покатившись по траве, открылось, разливая краску по траве. Хорошо хоть зеленая. Не так заметно будет.

Оборачиваюсь. Стоит долговязый, тощий пацан лет двадцати в козырной кожаной куртке, с диким ирокезом на голове и, хитро скалясь, явно ждет, что я сейчас в обморок тут грохнусь.

Нашел, чем испугать называется. Мня после адской красоты Евдокии Прокофьевны мало чем проймешь.