Элизиум - стр. 14
– Я жду, – тороплю его я, когда молчание снова затягивается.
Посланник смотрит на меня так, будто я просто жвачка на подошве его недешевых ботинок, и цедит:
– Могу ли я войти и побеседовать с наместницей Александрой?
– Уже лучше, – говорю я и отхожу в сторону.
Мужчина перешагивает порог, и колдовство Элизиума дрожит у меня под кожей. Я смотрю на драконов, ожидая их реакции, но Фалькору и Смергу нет дела до политики Общества, и ненависти Хранителей к вампирам они не разделяют. И зашевелятся, только если посетитель окажется для меня угрозой. Под их зоркими взглядами я закрываю дверь и веду незваного гостя в глубь дома. Каспер опять наполовину увязла в полу, а значит, нашла лестницу. Она с любопытством смотрит на нас.
Я провожаю гостя на кухню и указываю на стационарный телефон. Он переводит взгляд с телефона на меня и обратно, и наконец я объясняю:
– Она сейчас на работе, и нет, я вам не скажу, где мы работаем. Еще не хватало, чтобы Гнездо стало охотиться на моих клиентов. Можете позвонить ей отсюда и сказать все, что требуется. Номер на стикере рядом с телефоном.
Гость, похоже, злится, что я его обманула, но он сейчас не в том положении, чтобы спорить. Я выхожу, якобы чтобы оставить его наедине с телефоном, но прямо у порога приникаю к стене гостиной. Каспер вылезает из-под пола и идет ко мне. Я прижимаю палец к губам, пока она не начала задавать бессмысленные вопросы. Секунду Каспер размышляет над этим, затем пожимает плечами и проходит сквозь стену, чтобы шпионить за гостем было удобнее.
До Бетти вампирский слуга дозванивается очень долго. Формально «Сглаз» сегодня все-таки закрыт, поэтому она не обязана отвечать на звонки. Но автоответчика у нас нет, поэтому телефон будет трезвонить до тех пор, пока кто-нибудь не возьмет трубку. Нормальные люди сдаются через десять-двенадцать гудков и перезванивают через несколько минут. Но этот парень явно из настырных, поэтому он не отступает, пока вечность спустя Бетти наконец не отвечает. Услышав подхалимский тон слуги, я закатываю глаза, но все равно подползаю поближе к порогу, чтобы лучше все слышать.
– Госпожа наместница, покорно прошу простить меня за то, что потревожил вас сегодня. Я Томас Везер и прибыл сюда по указанию Атлантского Гнезда. Герцогиня Оливия не сумела связаться с вами по мобильной связи и потому отправила меня на личную встречу. Да. Да, миледи. Нам это известно, но недавние события требуют вашего внимания и знаний. Мы надеемся, что вы простите нас за подобное вторжение. Мы бы не нарушили договоренности, не будь на то веских причин. – Уже чуть тише он продолжает: – Хронос был побежден в битве. Да, миледи. Есть жертвы, по последним подсчетам – пятеро лиманцзичей.
Он выговаривает слово «лиманцзичи» с куда большей легкостью, чем я. Так называется вид, к которому принадлежат Хранители, и эту сложную комбинацию согласных я давно уже не пытаюсь произнести правильно. Но времени завидовать такому идеальному произношению нет, потому что остальное сказанное в тысячу раз важнее. Я не думала, что Хранители смертны. От вести о смерти этих пятерых по моим опьяневшим венам проносится волна адреналина. Но радость тает мгновенно, когда я слышу:
– У нас есть основания полагать, что это дело рук Нотта.
Я будто проглотила горсть гвоздей: горло рвет на части, а за волной боли следует всепоглощающий жар, который почти сшибает меня с ног. Больше десяти лет никто не произносил имя Адама Нотта в этом доме. Когда-то его шептали как ругательство, и моих жильцов упоминание о нем приводило в ярость – почти так же сильно, как и меня. Я ненавидела его за то, что он предал меня и убил мою дочь, а они знали его как человека, который разрушил Элизиум. Я очень быстро поняла, что не стоит никому говорить свою фамилию по мужу, а остальные еще быстрей усвоили, что произносить эту фамилию под крышей Элизиума крайне нежелательно. Хранители установили в доме особую сигнализацию, и слово «Нотт» призывает их сюда быстрее, чем что-либо иное. Они карают всякого, кто скажет это, и выжить в результате никому еще не удавалось.