Елизавета Петровна. Наследница петровских времен - стр. 25
В историографии принято рассматривать восемь петербургских лет (1732–1740) как период беспросветной опалы и перманентной угрозы очутиться в монастыре или где похуже. Это не совсем правильно. В отличие от предыдущей четырехлетки, эти две прошли вполне безмятежно. При всем желании Анны Иоанновны поквитаться с двоюродной сестрицей, поделать она ничего не могла. Растущая популярность соперницы мешала уничтожить ее, как Шубина, простым росчерком пера. Прибегнуть к клевете не считал целесообразным Бирон, советовавший бить наверняка, то есть при наличии прямых улик заговорщической деятельности цесаревны. Однако, к досаде императрицы, та вела себя на редкость верноподданнически и даже повода к серьезным подозрениям не давала.
Несколько раз царица срывалась, цепляясь за какую-либо мелочь. Вот 17 (28) апреля 1735 г. велела шефу Тайной канцелярии А.И. Ушакову нагрянуть с обыском на квартиру Ивана Петрова, регента певчих Елизаветы, а потом и его хорошенько расспросить о том, чем там они занимаются. Очевидно, государыня от кого-то услышала о театральных забавах при «малом дворе» и подумала, что без политических аллюзий и намеков на той сцене не обходятся. Не должны обходиться. Потому и ворвались на рассвете 18 (29) апреля в жилище Петрова на Греческой улице Адмиралтейского острова ушаковцы во главе с командиром. Хозяина не застигли. Опечатав найденные бумаги, послали команду на Смольный двор, куда тот уехал в свите цесаревны. Арестованный регент просидел под караулом три недели, до 9 (20) мая, после чего вышел на свободу. Среди нотных тетрадей, писем и книг попалось два сомнительных листка – воспевание анонимного лица, возведенного «на престол россиския державы», и отрывок из пьесы с упоминанием некой принцессы Лавры. Следствие выяснило, что воспевание посвящено Анне Иоанновне, а принцесса Лавра «во образи богини» – героиня пьесы, то ли сочиненной, то ли списанной откуда-то фрейлиной М.Е. Шепелевой, ныне Шуваловой, еще в Москве.
Достоин примечания факт отправки этих листков на экспертизу архиепископу Новгородскому Феофану Прокоповичу. Тем самым императрица подчеркивала собственную беспристрастность и объективность обвинений, если таковые будут. Глава Синода, между прочим, счел оба документа невразумительными и требующими доследования. В итоге надежды на громкий процесс не оправдались, и государыне пришлось вновь затаиться до какой-нибудь иной оказии. Как ни странно, «оказия» существовала и давно, причем прямо под носом у царицы. Ведь ей надлежало Ушакова направить не на Греческую улицу к бедному регенту Петрову, а во дворец на набережной Красного канала, чтобы изучить книжные шкафы в кабинете цесаревны. На их полках и скрывалась подлинная сенсация: «веселая» принцесса штудирует историю европейских монархий! Закономерен вопрос: Зачем? С какой целью? Готовится опробовать на российской почве опыт Вильгельма III Оранского или Жуана IV Браганского по законному свержению «законных» государей (в Англии 1688 г. и Португалии 1640 г.)?! Чем не улика – сотня-другая фолиантов о прошлом Британии, Франции и Испании? Все же очевидно, ибо как-то иначе и убедительно обосновать присутствие в доме потенциальной конкурентки подобной коллекции невозможно.
Вряд ли Елизавета Петровна хранила уникальное собрание не на виду, в потаенной комнате. А хотя бы и в потаенной. Библиотека же комплектовалась при содействии многих людей. Кто-то покупал книги в московских и петербургских лавках, другие привозили из-за границы, третьи презентовали или одалживали на время почитать. Люди-то в основном образованные и не низкого ранга, понимавшие, что к чему. И никто не донес, не шепнул императрице, где надо искать. Среди прочих глава канцелярии Академии наук и первый библиотекарь страны Иван Данилович Шумахер. С его же согласия камер-юнкер М.Л. Воронцов 8 (19) октября 1734 г. расписался в библиотечном формуляре Анны Леопольдовны за выданную ему для госпожи книгу на французском языке «Государи Италии по старым хроникам»…