Елизавета I - стр. 112

Ее рассказ тронул меня до глубины души.

– Как же нам со всем этим быть? – произнесла я наконец.

– Я буду служить вам верой и правдой, как обещала, и защищать вас с мечом в руках от ваших врагов. А вы за это прикажите Бингему отпустить моих родных.

Такой уговор показался мне справедливым.

Я согласно кивнула, и тут она добавила:

– И уберите его с должности. Он для нее не годится!

– Я так и поступлю, если вы пообещаете, что не будете помогать мятежникам против меня. Ибо мне известно, что вы воюете не только с Бингемом, но и с прочими моими людьми. Не на пустом месте вас называют матерью всех ирландских мятежей.

Вид у нее на мгновение стал как у человека, которого поймали с поличным, но она грациозно передернула плечами:

– Я же пообещала служить вам верой и правдой. Разве это не подразумевает, что я должна прекратить воевать с вами?

– Нет, ибо вы сами выбираете, с кем воевать.

– Вы даете мне слово? – подалась она вперед.

– А вы мне?

Повисла долгая пауза.

– Да, – произнесла она наконец.

– Слово пиратки, – подала голос Марджори Норрис. – Многого ли оно стоит?

– Данное другу, оно нерушимо, – сказала ирландка.

– А данное врагу, не значит ничего, – отозвалась я. – Я могу считать себя вашим другом?

– Да, – произнесла она. – А попасть в мои друзья не так-то просто. Нужно выдержать определенное испытание. Вы его выдержали.

– Каким же это образом?

– Я встретила равную себе по мужеству, – сказала она. – Ибо именно за этим я и приплыла – взглянуть на вас своими глазами и посмотреть, чего вы стоите.

– А вы и впрямь своей дерзостью заткнете за пояс самого Дрейка, – признала я против воли и усомнилась в том, что разумно было в открытую делать ей такой комплимент.

– Она издала указ, согласно которому в следующем сезоне плащи у придворных должны быть короткими, – сказал мой сын. – Никто не может появляться при дворе в плаще длиной ниже колена. Притом старые перешивать нельзя. Опять ненужные расходы!

Он сидел перед камином, кутаясь в темно-зеленый плащ запрещенного отныне фасона и угрюмо глядя в огонь.

– То, чего желает королева, не может быть ненужным! – вздохнула я (это уже начинало утомлять: то ей одно, то ей другое). – Тебе придется занимать деньги?

– Не теперь, – отозвался Роберт. – Пока будут стоять холода, откупа на сладкие вина должно хватить. Но как только потеплеет…

Он развел руками.

Да, что он будет делать в следующем году? В обозримом будущем никакой военной должности для него не предвиделось, и, если не считать регулярных заседаний в Тайном совете, мой сын был не у дел. Фрэнсис и Энтони Бэконы усердно плели новую шпионскую сеть, пытаясь раздобыть для Роберта сведения, которые он мог бы преподнести королеве и тем самым заслужить ее благодарность. Однако пока что они в этом не очень преуспели, а попытка Фрэнсиса воспрепятствовать принятию билля о двойной субсидии привела королеву в ярость. Теперь она не желала иметь с ним ничего общего, так что его дурацкая принципиальность дорого обошлась всем нам. Для такого умницы Фрэнсис, казалось, был исполнен решимости вести себя как можно глупее.

Я вернулась в Лестер-хаус, вернее, в Эссекс-хаус. Какая мне разница, как он теперь называется, если я снова живу в Лондоне? При дворе я появляться не могла, но зато из одного окна был виден Уайтхолл, а из другого – Стрэнд. Мимо наших ворот проезжал весь Лондон, и большая его часть была вхожа в наш дом, где мы держали собственный маленький двор.