Елиорнавия из клана Сигур - стр. 9
– То есть я, получается… – пытаюсь сформулировать, что у меня не очень выходит.
– Ты – первая мать-сангвиза за сотни циклов, – вступает Алекс в разговор. – Тебе будет нелегко, потому что для птенца есть только ты.
Вот тут до меня доходит. Для крохи на свете существую только я, и, если со мной что-то случится, она погибнет. Значит, все мои мечты о самостоятельности… Но птенец важнее, хоть и жаль, что так получилось. Будем считать это расплатой. Несмотря на это, я всё равно буду самостоятельной, буду!
А целитель мрачнеет просто на глазах, он показывает на что-то Алексу, отчего кандидат в Спутники только тихо охает. Хотела бы я знать, что он там увидел, но он не скажет, конечно.
– Птенец очень истощён, – тем не менее говорить начинает именно Алекс. – Она держится только на твоей крови, поэтому её нужно выкармливать не только кровью, но ещё и питательными веществами, коллега напишет, какими. Понемногу, но часто, потому что иначе она не выдержит.
– Понимаю, – киваю я, начиная осознавать, во что вляпалась.
Но выбора не было, если бы я не дала малышке своей крови, она погибла бы. А ещё мне важно узнать, почему малышка звала мамой старшую девочку, и отчего обе были голыми. Кто и почему выпил детей, тоже нужно узнать, но это я узнаю, потому что теперь малышка – мой птенец, а за своего птенца я разберу на составляющие хоть Правителя.
– Имя ей дать не забудь, – хмыкает детский целитель. – Твоя кровь её подлечит, но полностью здоровой она станет только спустя циклы… Тебе Алекс расскажет подробно.
– Дам, – киваю я, чувствуя себя уставшей. Всё-таки очень многое я не учла, совершенно неожиданно для всех перестав быть Младшей, но и Старшей не став. Вот такой парадокс получился.
– Послезавтра жду вас снова, – улыбается мне целитель. – Береги её, Алекс, она у нас особенная.
– Она меня и не подпустит, – вздыхает Алекс, но потом, поблагодарив, ведёт меня к выходу. – Тебе бы остаться у нас на ночь, но ты не согласишься, – он не спрашивал.
– Не соглашусь, – киваю я, гладя птенца.
Девочка то начинает дрожать, то перестаёт, то делает специфические движения, которых я сначала не поняла, но вот сейчас меня озаряет: мой птенец голоден!
– Стой! – останавливает меня Алекс, увидев, что я опять примериваюсь к своей руке. – Ну что ты творишь? – укоризненно говорит он мне, протягивая детскую бутылочку.
– Спасибо, – киваю я, поднося поильник ко рту дочери.
Малышка захватывает губами горлышко поильника и принимается насыщаться, не открывая глаз. Я же глажу своего птенца, понимая, что почему-то ей страшно открыть глаза… Надо будет разобраться, почему.
Теперь она меня понимает даже без артефакта-переводчика. В девочке оказалось так мало своей крови, что моя заместила её безболезненно для ребёнка, принеся с собой и навыки – питания, разговорной речи, понимания матери, ну и полёта, наверное, хотя этого сейчас никто не скажет.
– Разрешишь проводить тебя? – интересуется Алекс, на что я киваю.
Вот ещё странность какая – мы знакомы несколько часов, а я чувствую себя так, как будто мы годы уже вместе. Разве это обычно? Разве так может быть? Мне даже кажется, что я чувствую его, чувствую его мысли, желания, как бывает после Выбора. Но ведь процедуры не было, почему тогда я себя так веду? Может, это какое-то колдовство? Он меня околдовал, чтобы иметь дежурной подстилкой…