Эликсир жизни - стр. 7

Муж – мужчина без чина. Когда впоследствии отец в 45 лет ушел на пенсию и стал целыми днями бездельничать, ходить на рыбалку и пялиться в телевизор, мать этого безобразия вынести не смогла; ее честолюбие было уязвлено до крайности; безудержный гнев был подобен клокочущей буре. Она подала на развод. Развод – всё, что остается делать, если нет патронов. Оставшись в 12 лет без отца, я не почувствовал его отсутствия. Зря говорят, что безотцовщина завидует тем, кого отец порет.

Отцовскую родню я знал плохо, так как виделся с ней лишь раз в жизни, в белорусском поселке, куда был шестилетним привезен родителями на одну неделю. Мать моего отца была тихая забитая женщина. До 1917 года, будучи дочерью фабриканта, училась в гимназии, знала латынь и греческий. Революция надломила ее и лишила всего, а муж – отпетый бабник и ворюга – добил окончательно. Кстати, настоящий вор не тот, кто украл кошелек, а тот, кто обчистил все кошельки, не прикасаясь к ним. Вор оправдывает себя тем, что почти все воруют. Вот характерный пример неправильных выводов из правильных наблюдений. Воровал ее муж втихую (заведовал базой и слыл подпольным миллионером), а шлялся в открытую. Он принадлежал к той породе одомашненных человекообразных скотов, которые размышляют посредством желудка, а действуют только одной, самой низкорасположенной, частью туловища. За ту неделю, что я малышом провел в его доме, дед ни разу не удостоил меня своим вниманием; игнорировал, как пустое место.

Материнскую родню я знал хорошо, так как часто гостил на Урале у бабушки – Натальи Ивановны, которая была простой крестьянкой, безграмотной, но от природы мудрой и великодушной. В молодости она не была красавицей, но к старости расцвела светом благородной седины. Уверен, что это не случайно. Добрые люди с годами хорошеют. Как мне убедить в этом тех, кто не был знаком с моей бабушкой? А, вот. Все помнят фильм «Мимино». Кикабидзе в молодости был неказистый, смешной «чита-брита», а к старости стал красавцем. Почему? Потому что добрый и великодушный, то есть мудрый. Вообще синоним к слову «мудрый» не «умный», а «умный плюс добрый».

К бабушке всегда шли люди: за помощью, за советом. Она никогда ни о ком, даже о самом последнем деревенском забулдыге, не молвила плохого слова. Кто бы ни зашел в ее избу, накормит, поговорит «про жисть». Родом она была из семьи сосланного старовера, женившегося на местной хантыйке. В 16 лет она убежала из дома к парню-удальцу Ивану, от которого потом родила пять детей.

Он тоже был из ссыльных. Характером был крут и внешностью неординарен: высокий, крепкий, круглолицый, высоколобый, черноволосый, толстогубый, густобровый, кареглазый, с крупными припухлыми веками; сильно смахивал лицом на известный портрет Радищева. Человек он был не простой, читал Карамзина и Кропоткина, играл на аккордеоне, гитаре и мандолине. Думаю, что он был из дворян. Да и откуда мог взяться в глухой уральской деревне интеллигент с некрестьянским отчеством Евгеньевич?

Бабушка рассказывала мне, постреленку, как тяжело народ жил до революции. Работали с рассвета до заката, это не присказка, это быль. Никаких выходных. Деревня стояла на берегу огромного озера. Крестьяне артельно ловили сетями рыбу, причем, и женщины тоже. Потом у них всё скупалось за бесценок. Голодать не голодали, но и не жировали. Рядом в Златоусте, Алапаевске и других фабричных городах и поселках рабочим жилось гораздо тяжелее, впроголодь. А в это время капиталисты, помещики и чиновники вели праздную сытую жизнь: долгие дачные чаепития на террасах с душещипательными беседами о русском народе, шумные вечерние застолья в просторных гостиных с радостными восторгами по поводу и без повода, бесконечные танцульки и маскарады в шикарных залах, торжественные собрания и заседания в помпезных апартаментах, ежегодные поездки на отдых в Ниццу-заграницу… Кстати, тебе читатель, это ничего из нынешней жизни не напоминает?… И всю эту зажравшуюся свору царской дворни, спекулянтов, грабителей и лживых слуг отечества народ безропотно вез на своей шее.