Эликсир жизни - стр. 17
И в этот момент начали зажигаться фонари – торжественно и плавно, словно инструменты в симфоническом оркестре. Набережная волшебно менялась в их пульсирующем, нестабильном мигании. Мое платье засияло в темноте, словно подсвеченное луной. Мы стояли, как на сцене, а вокруг нас разворачивалась световая увертюра.
– Когда наступает темнота, в отеле «Калифорния» начинается другая жизнь, – бормотал князь мне в волосы. – Сейчас они перестанут мигать, и наступит ночь. Мы дойдём вон до того фонаря, и я тебя там поцелую… если не будешь драться…
– Нет, мы побежим, – говорила я, тщетно пытаясь отстраниться. – Вот если догонишь, тогда да…
– А если не догоню, тогда ты меня поцелуешь, – не сдавался князь.
– Нет уж, фигу, если ты меня не догонишь, я тебя поколочу. Два раза. За то, что сломал каблук и за то, что не пришёл.
– Я хотел прийти…
– «Хотел» – не считается!
Я снимала босоножки, срывалась с места и неслась вперёд, не чуя ног. Долетала до фонаря, хваталась за него, тормозя на полном скаку и хохоча. Князь оказывался рядом – я влетала в его объятия, крепкие, но мягкие и уютные. Он весь был невероятно уютный, удобный, тёплый, я, прижатая к нему, удивительно точно и правильно вписывалась во все рельефы его тела. Мне казалось, я так и родилась, объятая его руками.
Я сказала ему об этом. Он ответил, что думает о том же.
– Может быть, мы созданы друг для друга… – бормотал князь с закрытыми глазами, в очередной раз ловя меня под фонарём.
– А может быть, – говорила я, с трудом освобождаясь от плена его рук,
– Нет, не хочу тебя отпускать, не уходи… – срывающимся голосом говорил он.
– Но мы же должны ещё раз поцеловаться…
Фонарей на набережной было много, весь наш путь был усеян поцелуями.
– А ты быстро бегаешь, – удивлялся князь.
– Ты просто догонять не умеешь, – смеялась я, переводя дух. – А ты почему бросил танцы?
– В армию забрали.
– Что–о?
– Что смеёшься, правда, в армию забрали. А когда пришёл – уже не с кем было.
– А ты меня научишь танцевать?
– Конечно.
– А что ты танцевал?
– В последний раз – аргентинское танго.
– Ка–ак? – кричала я изумлённо. – Как аргентинское танго?! Да ты знаешь ли, что я всю жизнь об этом мечтала!
– Твоя мечта сбылась, – говорил князь, убирая волосы с моего лица.
– Так. Завтра мы куда–нибудь уходим подальше от людей, и ты меня учишь.
– Подальше от людей. Это хорошо…
– Князь, ты не о том думаешь, – смеялась я. – Я, правда–правда, хочу научиться. Я однажды пробовала, но плохо получилось. А мне хочется!..
– У тебя получится! – уверял князь. – Ты такая лёгкая… ты такая гибкая… ты такая… такая…
– Князь… пусти… это нечестно, – неубедительно отбивалась я, – здесь же уже нет фонарей… кончились же фонари…
– Вот и хорошо, что кончились…
В ноль двадцать пять мы вошли в мой подъезд.
Я вспомнила, как всего несколько дней назад, в этом же самом подъезде я его ненавидела и била. Как можно его ненавидеть и бить, – запоздало подумала я, стремительно проваливаясь в турбулентный вихрь чувств, в этот переход между мирами, весь пронизанный звёздными следами.
– Помнишь, как ты сломала здесь каблук… – шептал князь между поцелуями. – Это ты сломал мне каблук, – упрямо шептала я. – Я сломал… – шептал князь, – а ты сломала меня… – Ничего я не ломала… – упрямо шептала я, не открывая глаз, – это ты мне руки ломал… – Я не ломал, – еле слышно отрекался князь. – Я просто… я боялся, что ты уйдёшь… прости… я не хотел, чтобы ты уходила… я не хочу, чтобы ты уходила… не уходи… не уезжай…