Елена Ивановна Рерих. Письма. Том III (1935 г.) - стр. 47

Мой огненный человечек уже летит, зажженный факелом. Все Указания с нею, и новые будут идти через нее. Потому прошу выказать ей полную солидарность. Родные мои, Ваши отношения к ней будут мерилом Вашего отношения ко мне. Так я понимаю это.

Родные, Вл[адыка] так часто повторяет о великой победе, о великих возможностях и о построении мощного моста, также и о том, как «огненно Логван несет миссию свою»[181]. Поможем ему и не затрудним.

Если бы Вы знали, любимые, как радуюсь каждому разумному сотрудничеству. Не нужны никакие сентименты, лишь благоразумие и уважение к друг другу. Именно БЛАГОРАЗУМИЕ. Пусть сердца Ваши горят любовью к Владыке и желанием как можно лучше выполнить Его Указания. Все остальное приложится. Радость должна окрылять нас сейчас, ибо уже столько подвижек, и мы начали подыматься по лестнице Будущего.

Родные, не затрудним этого победоносного шествия!

Шлю деткам всю ласку и устремляю все мои силы, чтобы вдохнуть в Вас, родные мои, огненное устремление, необходимое при таком крутом подъеме, который перед нами. Отбросим все мелкое и наносное и будем помнить о заповеданной торжественности, ибо время неповторяемое, творится великая историческая Ступень. Будем героями духа!

Духом и сердцем с Вами[182].

Спасибо за все заботы об «Урусвати». Две недели не имеем вестей от Н.К. и сейчас получили телегр[амму], что они посылали еженедельные письма. Где-то интересуются ими. Сейчас пришла телеграм[ма] от Франсис. Слово «Peace» будет вставлено перед Пактом. Это еще одна победа! Спасибо, родные! Лучи Вл[адыки] над продвижением Пакта.

Родные мои, две недели не имеем от Вас вестей. Кто-то снова заинтересовался нашей перепиской. Пришло лишь письмо от Юханчика к Вл[адимиру] Ан[атольевичу], помеченное 19 янв[аря]. Решили послать Вам телеграмму. Судя по газетам, финансовое положение в стране невеселое. Как отразилось это на Вас? Что Ваш банк? Все это тревожит нас. И в Америке сейчас поднят крайне серьезный вопрос. Все биржи закрыты, но Вы, конечно, знаете все из газет. Вообще финансовая система всего мира оказалась несостоятельной. Придется человеческим мозгам выработать новую систему, основанную на единых справедливых основаниях, указанных Вл[адыкой]. Пришли все словари, но Минг[июр] без Юханчика ничего не может сделать, все подробности об этом пишет Вл[адимир] Ан[атольевич].

Последняя почта из Америки ничего нового не принесла. Оян[а] уехала, летит зажженным факелом, будет отстаивать все права Постоянного Комитета, как Указано. Большая тенденция со стороны Пан-Ам[ериканского] Союза захватить все в свои руки. Также нужно помочь и поддержать Логв[ана]. Трудно ему одному. Также нужно что-нибудь сделать для зерн[овых] запасов. Между прочим, Логв[ан] сильно говорил с представителем местных писателей, но, конечно, на их обещания полагаться нельзя. Я советовала Порум[е] показать некоторую обиду г-же Сав[ада]. Им столько было оказано внимания. Я не довольна, как Зин[а] повела кампанию в местной газ[ете]. Русская газета «Н[овое] Р[усское] С[лово]»[183] перепечатала статью Лидина, но не ясно, выдержки или же всю с заключительными словами возмущения против всей харб[инской] чепухи. Она возмущена статьей Лидина, но я не вижу причины для такого возмущения! Также она возмутилась прекрасной заметкой в газете, подписанной Розенкрейцером, в которой автор опровергает и высмеивает как чепуху все харб[инские] обвинения и выказывает глубокое уважение к Н.К. Она не разбирается, где вред и где польза. Спорила с этим Розенкр[ейцером] по телефону и вызвала к себе. По счастью, этот г-н оказался твоим горячим поклонником и считает «величайшим человеком». Хорошо, что не сделала врага! В[онсяцкий] посетил Музей, пришел в восторг от картин, всячески выражал свое глубокое уважение к Н.К. и обещал написать в своем журнале всю истину о «Н[ашем] Пути»