Электронная совесть (сборник) - стр. 40
– Слушаюсь!
– И пошли к бен Зарху и Гур Арию, пусть тоже придут туда.
Киафе не хотелось созывать Синедрион. При одной мысли о бесконечных дебатах, которые поднимут эти семьдесят человек, ему стало тошно. Кроме того, не имело смысла предавать все дело столь широкой огласке.
– Иди! Скажи Анне, что я велел меня ждать.
Когда связанного Курочкина вволокли в покои, где собрались сливки иудейских богословов, он был вне себя от ярости.
– Что это за штуки? – заорал он, обращаясь к Киафе, в котором угадал главного. – Имейте в виду, что такое самоуправство не пройдет вам даром!
– Ах, так ты разговариваешь с первосвященником?! – Управитель отвесил ему увесистую затрещину. – Я тебя научу, как обращаться к старшим!
От второй пощечины у Курочкина все поплыло перед глазами. Желая спасти кровоточащую щеку от третьей, он повернулся к управителю другим боком.
– Смотри! – закричал тот Киафе. – Его бьют по щеке, а он подставляет другую! Вот этому он учит народ!
– На моем месте ты бы и не то подставил, дубина! – пробурчал Курочкин. – Тоже мне философ нашелся! Толстовец!
Допрос начал Киафа:
– Кто ты такой?
Курочкин взглянул на судей. В этот раз перед ним были не простодушные рыбаки и землепашцы, а искушенные в софистике священники. Ему стало ясно, что пора открывать карты.
– Я прибыл сюда с научной миссией, – начал он, совершенно не представляя себе, как растолковать этим людям свое чудесное появление в их мире. – Дело в том, что Иисус Христос, которого якобы вы собирались распять…
– Что он говорит? – поинтересовался глуховатый Ицхак бен Зарх, приложив ладонь к уху.
– Утверждает, что он мессия по имени Иисус Христос, – пояснил Киафа.
– «Кто дерзнет сказать слово от имени моего, а я не повелел ему говорить, тот да умрет». Второзаконие, глава восемнадцатая, стих двадцатый, – пробормотал бен Зарх.
– Значит, ты не рожден женщиной? – задал новый вопрос Киафа.
– С чего ты это взял? – усмехнулся Курочкин. – Я такой же сын человеческий, как и все.
– Чтишь ли ты субботу?
– Там, откуда я прибыл, два выходных в неделю. По субботам мы тоже не работаем.
– Что же это за царство такое?
– Как вам объяснить? Во всяком случае, оно не имеет отношения к миру, в котором вы живете.
– Что? – переспросил бен Зарх.
– Говорит, что его царство не от мира сего. Как же ты сюда попал?
– Ну, технику этого дела я вам рассказать не могу. Это знают только те, кто меня сюда перенес.
– Кто же это? Ангелы небесные?
Курочкин не ответил. Киафа поглядел на собравшихся.
– Еще вопросы есть?
Слово взял Иосиф Гур Арий.
– Скажи, как же ты чтишь субботу, если в этот день ты занимался врачеванием?
– А что же, по-вашему, лучше, чтобы человек умер в субботу? – задал в свою очередь вопрос Курочкин. – У нас, например, считают, что суббота для человека, а не человек для субботы.
Допрос снова перешел к Киафе.
– Называл ли ты себя царем иудейским?
– Вот еще новость! – Курочкин снова пришел в раздражение. – Глупее ты ничего не придумаешь?!
Управитель дал ему новую затрещину.
– Ах так?! – взревел Курочкин. – При таких методах следствия я вообще отказываюсь отвечать на вопросы!
– Уведите его! – приказал Киафа.
Понтий Пилат беседовал в претории с гостем, прибывшим из Александрии. Брат жены прокуратора Гай Прокулл, историк, астроном и врач, приехал в Ерушалаим, чтобы познакомиться с древними рукописями, находившимися в Храме.