Электрические сны - стр. 31
– Доктор Оз Литвак, – осторожно сказал он Талье Йоффе, увидев это имя в мыслях наблюдавшего за ним ребенка. Или же в мыслях самой Тальи Йоффе – новые способности было сложно контролировать. – Мне нужен доктор Оз Литвак, – повторил Ривкес более уверенно.
Он спрятал бумаги Лейбовича под рубашку и ловко для своих тучных габаритов схватил Талью Йоффе за руку.
– Отведите меня к доктору Озу Литваку, – попросил он, чувствуя, как напряглась Талья Йоффе, но женщина не пыталась высвободиться. Наоборот – держалась так, словно это не он, а она держала его за руку, не позволяя уйти.
«А может, так оно и есть?» – подумал Ривкес и спешно отпустил женщину, сделал шаг назад. Наблюдавший за ним ребенок с прозрачной молочной кожей улыбнулся, демонстрируя редкие, острые зубы. Эта улыбка показалась Захарии Ривкесу одной из самых невинных, которые он когда-либо видел у детей. Потому что у невинности нет лица, только чувства, как и у доброты. У а этого ребенка была лишь доброта – Ривкес видел это в его мыслях.
– Следуйте за мной, – услышал он далекий голос Тальи Йоффе. Вернее, не услышал – прочитал ее мысли, которые были направлены к нему. Эти тяжелые, по сравнению с ребенком, мысли. В них не было добра, не было надежды. Лишь что-то серое, огромное, всепроникающее – мысли каждого обычного человека.
Ривкес до крови закусил губу, понимая, что такие же мысли живут и в его голове. И тайна, доставшаяся ему от Дэйвида Лейбовича, не могла изменить их, исправить. Она могла лишь окрасить их, замаскировать. Но база была одна. Он никогда не станет таким же добрым и невинным, как этот ребенок с острыми зубами напротив. Никогда не увидит мир его глазами. Вернее, не глазами, нет. Сердцем, разумом.
Слезы покатились из глаз Ривкеса. Этих ненужных глаз. Он зажмурился, надеясь, что так сможет приблизиться к доброте ребенка в своем сердце. Но это был обман. Ребенок был слеп, а Ривкес лишь притворялся. Ребенок был как статуя Фемиды, с повязкой на глазах, только повязка была у него с рождения и он не мог снять ее по желанию. Слепец, который видит в сотни раз больше зрячего!
Ривкес поднял руки к своему лицу и прикоснулся к векам закрытых глаз. Таких ненужных глаз. Он надавил на них большими пальцами и продолжал давить, пока глазные яблоки не лопнули. Боль вспыхнула, обожгла сознание. Но слепота не была абсолютной. Ривкес все еще видел вспышки света или боли – неважно. Он продолжал давить, пока пальцы не добрались до мозга. Только тогда свет померк. Свет, который был остатками жизни в этом теле с больным разумом.
Ноги Ривкеса подогнулись. Он упал на спину, продолжая конвульсивно вздрагивать, потом затих. Талья Йоффе какое-то время смотрела на этого безумца, затем распорядилась, чтобы его доставили в ее лабораторию.
– Он хотел стать добрым, – сказал ребенок с прозрачной молочной кожей, представлявший новую расу.
– Я знаю, – сказала Талья Йоффе, протянула руку, желая коснуться его щеки. Ребенок широко улыбнулся. Улыбнулся раньше, чем она прикоснулась к нему, почувствовав ее намерения, а не прикосновение.
– Можно я буду с тобой, когда ты станешь изучать этого мужчину? – спросил он.
– Ты хочешь посмотреть, как я буду копаться у него в мозгах? – Талья Йоффе не выбирала слов – ребенок все равно видел ее мысли.