Экстрим на каникулах - стр. 18
Заверив Альку, что в её компании ей не будет страшен даже чёрт с кочергой, Люська вытолкала меня на лестничную клетку.
– Глеб, дуй домой, я здесь переночую.
Я подошел к лифту, ощущая себя немного не в своей тарелке. Сначала позвонили, просили срочно прийти, теперь, не дав опомниться, за дверь выставляют. Паникерши!
Дверь напротив открылась снова, знакомая бабулька улыбнулась мне второй раз.
– Уже уходишь, сынок?
– Ухожу.
– Ну правильно, ночь-полночь на дворе, чего по гостям в такое время ходить.
Утром Люська пришла домой без пяти восемь, я как раз выходил из ванной, когда она позвала меня на кухню, положив на стол сложенный вчетверо тетрадный лист. Листок был скручен, я понял, что недавно его сворачивали трубочкой.
– Запахло жареным, Глеб, – сказала Люська. – Прочти, тебе будет интересно.
Развернув листок, я пробежался глазами по тексту: «Я знаю твою тайну».
– Откуда это, о какой тайне речь?
– Он у Альки в почтовом ящике лежал, – Люська побежала к себе в комнату. – Мы в школу собирались, спустились вниз, Алька газету хотела вытащить, а там подарочек от неизвестного.
– Где Аля?
– Домой вернулась, в школу сегодня не пойдёт. Глеб, по большому счёту мне бы тоже не мешало дома остаться. С Алькой посидеть надо, она сейчас на взводе.
– Так сиди, чего домой притащилась?
– Не ори на меня, – крикнула из спальни Люська. – Притащилась, значит, надо. Не беспокойся, уже ухожу.
В школе я рассказал о звонках и оставленной в почтовом ящике записке Алисе и Димону. Мы сошлись во мнение, что кто-то начал свою игру против Алевтины. Цель и правила игры – пока, увы, неизвестны, но совершенно точно ясно, этот кто-то на полпути не остановится.
Из школы мы с Димоном пошли к Але, Алиса обещала зайти позже.
– Люсь, Аль, как вы тут? – Димон оставил рюкзак в прихожей и прошёл в ванную.
– Ни звонков, ни писем, – Люська гремела на кухне посудой. – Я обед сварила, где Алиска?
– С сестрой в поликлинику поскакала, а Алька спит, что ли?
– Да прям, за компом сидит, в «Одноклассниках».
– Уже не сижу, – Аля вышла в коридор, и я обратил внимание на румянец на её щеках.
Люськин борщ был вне конкуренции, все кроме Алевтины попросили добавки, Алисе здесь уже ловить было нечего – кастрюля опустела.
В пять вечера раздался звонок в дверь. Один, второй, третий… На площадке – никого, а к двери скотчем был прикреплён лист бумаги.
«Я всё про тебя знаю», – значилось в очередном послании. Алю начала колотить нервная дрожь, и едва Люське удалось её успокоить, в комнате ожил телефон. Трубку хотел снять Димон, но я вовремя его остановил.
– Не трогай. Аль, подойди.
И опять на том конце дышали и молчали. Алька с такой силой поставила трубку на базу, что последняя чуть не треснула.
– Слушай, как зовут твою соседку, ту бабку, которая постоянно высовывается из квартиры?
– Надежда… – Алька задумалась. – Михайловна, вроде. Короче, баба Надя.
– Глебыч, ты чего задумал?
– Пошли со мной, увидишь.
Мы с Димоном вышли на площадку, подошли к двери напротив и переглянулись. Я кивком указал на глазок, Димон мой намёк понял и чуть заметно кивнул.
– Сто пудов, она сейчас на нас смотрит.
Усмехнувшись, я позвонил, дверь открылась сразу, даже двух секунд не прошло. А баба Надя могла бы ради приличия и до пяти досчитать.
Вопрос, который меня интересовал, я задал сразу, без лишних предисловий. И ответ баба Надя дала мне молниеносно.