Экспромт - стр. 8
В целом, она легче перенесла первую Аркашкину измену, чем можно было бы ожидать. Каждый раз, когда на нее нападало желание пострадать, она усилием воли вызывала в памяти эту сцену: как ее подружка-тихоня Оля одной левой (правой при этом поддерживая Гелю) расправляется со змеюкой. А там вскоре и факт беременности подтвердился, и через девять месяцев родился Ромка, первенец Сафонцевых.
– Умирать буду, и последняя моя мысль будет о тебе, моя дорогая! – поднимая бокал в застольях, с пафосом произносила Ангелина.
Им не надо было прокалывать пальцы булавкой и скреплять кровью клятву в вечной дружбе. Потому, когда всплыла нынешняя история с адюльтером Ольгиного мужа, Геля не терзалась долгими раздумьями, открывать ли подруге глаза на происходящее или, ради благополучия дочери, закрыть свои.
– Ты как вообще? – спросила Гелька после всего, ею изложенного, и их общего непродолжительного молчания.
– Вообще? Пока никак! – ответила пребывающая в ошеломлении Ольга. – Все это надо переварить, ты же понимаешь… Может даже, как англичане, переспать с этой мыслью. Ты сейчас меня покинь, разговоры разговаривать нет желания. Я тебе потом позвоню. Когда возникнут дополнительные вопросы.
– Я надеюсь, ты… того… никаких глупостей? – потребовала гарантий Ангелина, восхищенная выдержкой подруги.
– В смысле – руки на себя наложить? Ты что, с ума сошла? У меня ребенок!
– Ребенок в Англии обучается, и, зуб даю, уже вовсю с английскими студентками хороводится! Недаром даже на каникулы домой не рвется. Лишний раз матери не позвонит.
– Не твое дело! – оскорбилась Ольга. – За своим ребенком лучше приглядывай!
– Ты права, – чувствуя резон в словах подруги, не стала возражать Геля. – А… в том смысле, что гонцу за плохие вести отрубают голову?
– То есть?
– Ну… змеюка-то – моя доченька! То есть я как бы причастна…
– Ее родив когда-то, что ли?
– Ну да. Конечно, когда это было, но я с себя ответственности не снимаю! Наш с ней разговор еще впереди.
Ольга промолчала.
– А ты когда со своим дражайшим разбираться станешь?
– Да не знаю я ничего, – прорвалось, наконец, у подруги раздражение, – иди уже ради бога!
– Ну, так я пошла? – стоя в дверях, все еще сомневалась черная вестница, не вполне доверяя Ольгиному спокойствию.
– Иди-иди!
– А … джигиту-то своему скажешь?
– Ты уйдешь, наконец?! Сказала же – позвоню!
Но первой, не выдержав, позвонила все-таки Геля.
– Ну, ты как? – спросила осторожно.
– Муки больной совести не дают тебе покоя? – хмыкнула Ольга.
– Ты что, пьяная?
– Вот пытаюсь напиться, но не получается.
После ухода Гели она достала из бара бутылку коньяка, спустилась в кухню, выудила из холодильника кое-какую закусь. Никак она не могла усвоить эту западную манеру – пить, не закусывая, даже в стрессе. Выпила рюмку, следом – вторую. Внутри не отмякло, в голове не прояснилось, рефлексы не тормозились. Впрочем, Ольга и по жизни была тормозом, куда уж больше тормозить. Из-за этого она даже от собственной машины долго отбояривалась, хотя муж настаивал.
– Я в первый же день в кого-нибудь впишусь! Или в меня кто-то впишется!
Все же машину он ей подарил на очередной день рождения, и даже права она получила, точнее, муж их купил. А езде обучал на глухих лесных и сельских дорогах.
– Так давай ко мне! Вместе напьемся!
– А Аркашка дома?