Эксперимент Зубатова. Легализация рабочего движения в первые годы XX в. - стр. 43

. Далее следовали обычные для неравнодушного полицейского руководителя того времени сетования на бездействие фабричной инспекции и ее неспособность предотвратить стачки рабочих. Однако на этом Васильев не останавливается и идет в своих размышлениях дальше: «Правительство, руководясь старыми учениями Адама Смита и его последователей, возведшими индифферентность государства по отношению к продолжительности и цене труда в догму, проводило в своей внутренней деятельности политику невмешательства»[254]. В подтверждение теории об административной беспомощности в вопросах улучшения быта рабочих начальник ГЖУ рассказал историю о хлебопеках, которые работали 48 часов, а 12 часов отдыхали. Придя к фабричному инспектору с жалобами, они были направлены им к мировому судье, а затем пошли к раввину, и ни один из них не смог решить их проблему. После раввина за дело взялся Васильев, и, судя по его рассказу, только он смог помочь хлебопекам.

За небольшое время пребывания на посту начальника ГЖУ Никита Васильевич установил порядок взаимоотношений с недовольными условиями труда рабочими: «Рабочие какого-либо цеха, нуждающиеся в моей поддержке, являются ко мне, и я при этом им разъясняю вред, который приносят им их нелегальные общества и организации, малый успех их стачек, материальные и нравственные страдания, являющиеся невольными следствиями их нелегальной деятельности, и те возможные улучшения, которых они могут добиться путем легальным. Указываю, наконец, что я могу сделать для них. Рабочие откровенно говорят со мной о своих нуждах и своем положении. Затем я им разрешаю собраться на обсуждение своих дел и для выбора из своей среды наиболее развитых людей, представителей цеха, с которыми я уже имею дело и веду все переговоры: этим выборным рабочие сообщают о своих нуждах для передачи мне. Получив заявление от выборных, в назначенный день я приглашаю выборных и от хозяев, и путем взаимных переговоров устанавливаем возможное, после чего хозяева и рабочие делают уступки с обеих сторон и мирно расходятся, причем согласие их является обязательным для всего цеха»[255]. Несмотря на то, что подобными методами Васильеву удалось установить фиксированный 12-часовой рабочий день почти на всех предприятиях Минска, Департамент полиции не дал разрешения продолжать такую «самодеятельность».

Меньщиков описывает Васильева резко неприязненно: «Как человек Васильев являл смесь нахальства, хитрости и тупости – всего в изрядном количестве; изрытая оспинами красная фельдфебельская физиномия с щетинистыми усами и рыбьими глазами вполне отвечала его натуре сыщика, злого, дерзкого, бесцеремонного»[256]. Стоит отметить, что Меньщиков перечислял лишь отрицательные стороны личности начальника минского ГЖУ, абсолютно игнорируя положительные. Эпитеты, описывающие лицо, явно намекали на пороки Васильева: пьянство, обжорство, ограниченность. Говоря о профессиональной деятельности Васильева, Меньщиков также не мог сдержать презрения: «…в угоду Зубатову разводил независимых, после многочисленных обществ хвалился в 1903 году: теперь у меня в руках вся минская организация»[257].

А. И. Войлошников, чиновник особых поручений

В «Черной книге» находится место и для Александра Ивановича Войлошникова (сер. 1870-х – 1905), занимавшего при Зубатове должность чиновника особых поручений. Его личность примечательна тем, что он был «вторым я» самого начальника Московского охранного отделения. В конспиративных или каких-либо других целях Войлошников не раз представлялся Зубатовым и действовал от его имени.