Эксклюзивное право на любовь - стр. 12
Мои слова звучали неубедительно, и я и сама не верила как-то в то, что говорю. Ну что значит "не бери в голову"?
– Ага, не бери! – всхлипывала она. – Так страшно, ты себе не представляешь!
Эта фраза меня несколько обескуражила. Я думала, она ревёт от отвращения, а оказывается, она испугалась!
– А чего ты боишься-то? – спросила я, одновременно раздумывая над тем, в какой бы магазин заехать по дороге.
Кристина провела пальцами под глазами, в надежде стереть поплывшую тушь, но лучше не стало – сама того не ведая, подруга нарисовала себе суровые серые подглазники.
– Как это чего? – изумилась она, и снова всхлипнула. – Там же было написано: «Убирайся!».
– А, и в самом деле! – вспомнила я. – А откуда убираться-то?
Фиг с ним, заскочим в подвальчик возле дома. Там на внешность внимания вообще не обращают, хоть и знают всех в лицо.
– А я знаю?! – вскрикнула она, и расстроено всплеснула руками. – Знала бы, так может и убралась… – и с горечью добавила: – Чтобы ещё раз такое не получить!
И тут Кристина вовсю заревела. Самозабвенно так, по-детски, с воем и веньганьем. Чем ее утешить я не знала, да не была уверена, надо ли. У неё явно стресс, и сейчас он выходил, а если я её успокою, то он может до конца и не выйти…
Как и следовало ожидать, минут десять спустя фонтан немного иссяк, и я украдкой перевела дух. Хоть мне и было очень жалко Кристину, но вести машину под такой аккомпанемент – ну просто каторга!
Пока она приходила в себя, я думала – как бы я себя на её месте чувствовала? И ещё: кому и зачем понадобилось устраивать такую гадость? Ошибки быть не могло, курьер спрашивал именно Кристину. Кто же это такая сволочь?
***
Оказывается, Аньку терзал тот же вопрос. Устроившись в кресле и потягивая пиво, которое мы с Кристиной купили в подвальчике возле дома, она красила ногти на ногах и рассуждала вслух:
– Я думаю, это бабских рук дело! Ни одному мужику такое просто в голову не придет! У них мышление по-другому устроено.
– Ага, а бабе, значит, такое может в голову прийти? – повернулась в её сторону Кристина.
– Не вертись! – велела я и вернула её голову на место. Я делала ей причёску, а она, паразитка, ёрзала, крутилась и никак не могла посидеть спокойно. – Бабе и не такое в голову может прийти. Положа руку на сердце, у женщин ведь и в самом деле на такие штучки фантазия не знает границ.
– Вот-вот! – поддержала меня Анька, глотнула пива, энергично кивнула и, конечно же, подавилась и закашлялась. – Представь себе, что какая-нибудь крыса на твоего Виталика глаз положила, – просипела она, и, увидев, как Кшиська изменилась в лице, торопливо добавила: – Оу, извини! Это я не подумав!
– Твою ж мать! – Кристина снова повернулась к ней всем корпусом. – Да ведь…
– Ты сядешь прямо или нет? – разозлилась я. – Я тебе сейчас гнездо на голове сделаю, и будешь так ходить!!
– Рыжуха, не шипи! – отмахнулась она. – Слушайте!
– Пр-р-рямо сядь! – рявкнула я, потеряв терпение. Кристина вздрогнула, Анька взмахнула кисточкой с лаком, прокрасив себе палец до середины, а я сама обалдела от своего вопля.
– Кать, ты чего? – тихонько спросила Кшися.
– Ничего, – пробурчала я, ужасно смущённая своим выступлением. – Час тебя уже причёсываю, ты всё крутишься и крутишься, мы так никогда не соберёмся.
– Ну, ты даёшь, мать! – возмутилась Аня, – Надо ж было так заорать! Мне теперь из-за тебя стирать и всё перекрашивать.