Эксклюзив - стр. 11

– Вряд ли просветление. Просто свет падает с потолка. Но я кое-что вспомнила! Витя перед тем, как мы его выгнали, провел здесь сутки. И к нему приехал его знакомый. Люся его не хотела впускать, но Витя клятвенно заверил, что они оба быстро уйдут. И знакомый ушел. Мирно.

– И как он выглядел?

– Да копчененький такой и худой, – задумчиво произносит подруга. – Ни разу среди его компании такого не видела.

– Копчененький? Это что значит? Загорелый? – подает голос золотозубый.

– Я бы сказала, закорелый. Грязный какой-то, хотя выглядел интеллигентно, – поясняет Люся, отпивая из фляжки.

– Не совсем так. Точнее, совсем не так. Я специально обратила на него внимание, потому что он просто образец для студентов медицинских ВУЗов.

– Это что значит? – заинтересованно произносит Федор, наклонившись ко мне еще ближе.

– То и значит. Он был не грязненький и не копчененький, а серо-желтый. Кроме того, у него был кожный зуд, он то и дело чесался. Ну и заметная худоба. Про другие признаки молчу. Но суть в том, что у него больные почки.

– Так. И как нам можно найти этого товарища, как он представился, кстати?

– Никак. И где он может быть, мы тоже не знаем, – раздраженно бросает Люся, вставая с дивана. И в этот момент комнату оглушают громкие взрывы…

4. Глава 4

Глава 4

Я совершенно точно жива, но выпрямиться и отлипнуть от ног Федора не получается. Страшно увидеть еще один труп, а то и несколько.

– Бляха муха, ну как так?! – чуть ли не плача бросает Люся.

Мамочки. От страха еще сильнее вжимаюсь в мужчину. Что там такое, если у Люси такой расстроенный голос? Ее два трупа нисколечко не взяли. А сейчас что?

– Отче наш, иже еси на небесах. Да святится имя Твое. Да придет царствие Твое, да будет воля тв…

– Да, Лиза, блин, замолкни! Где твой Бог был, когда у меня полка с закатками рухнула?!

До меня не сразу доходит смысл ее слов, а как только это происходит, я, наконец, выдыхаю и немного отлипаю от тела главного. Выражение лица у него, мягко говоря, странное. Последний раз я такое наблюдала на практике в больнице, когда пациент при пальпации неожиданно пустил газы.

– Ничего не хочешь мне сказать? – впервые растерянно произносит этот грозный мужчина. Ну да, ему неловко, но не смертельно. Все мы люди.

– Не переживайте. Это со всеми случается. И является вариантом нормы, если не слишком часто. Да и вообще, раз никто не слышал, значит вы ничего и не делали. Эту маленькую тайну я унесу с собой в могилу.

– И что я сделал?

– Ну…флатуленцию.

– Флату…что?

– Ну…пукнули? – молчание, а затем справа от нас дикий хохот от золотозубого.

– Нет, Лиза, он не бздел, – раздраженно произносит Люся. – Он хочет всего лишь понять, какого хухра ты держишь руки на его хухра, – очередной загруз и только, когда я осознаю, что такое хухра, до меня доходит, где лежат мои руки. – Писюн ему без надобности не тереби. Это не магический шар. Вот, если он отпустит нас живыми, вот тогда и пожамкаешь в знак благодарности. Судя по тому, как Федор Михалыч смотрит на твои ноженьки и сиськи, просвечивающиеся сквозь мокрое платье, прям сильно не против.

– Извините, пожалуйста. Оно само как-то, – резко убираю руки от его хозяйства и закрываю глаза, откинувшись на спинку диван. Лучше бы пукнул, Ей-Богу. А теперь опозорена я. Неужели я и вправду трогала его… хухра? Проблема в том, что я вообще не помню, что делала.