Эксцессия - стр. 17
– Что это? – Пятерик ухватил щупальцем сферическую колбу, на три четверти полную жидкости, и яростно замахал ею перед клювом малька. – Выпивка? Да или нет?
– Не могу знать! – пискнул официант. – Похоже… похоже, что выпивка.
– Идиот, – пробормотал Пятерик и грациозным жестом вручил колбу Генар-Хофену. – Иномирный гость, – изрек он, – прошу сообщить, доволен ли ты нашими стараниями.
Генар-Хофен кивнул и принял колбу.
Пятерик повернулся к официанту.
– Ну? – заорал он. – Да не болтайся ты тут, придурок, неси остальное за стол батальона Грозных Болтунов!
Он подхлестнул малька щупальцем. Бедняга с поникшим газовым мешком испуганно шарахнулся прочь, опустился на мембранный пол пиршественного зала гнездовья и понесся в указанном направлении, уворачиваясь от прибывавших Хамов.
Пятерик ненадолго отвлекся, обмениваясь приветственными хлопкопожатиями со знакомым офицером дипкорпуса, потом повернулся, извлек из кармана пузатый сосуд с жидкостью, аккуратно чокнулся с Генар-Хофеном и прогудел:
– За будущее Культурно-Хамских отношений! Да будет наша дружба долгой, а наши войны – короткими!
Он выдавил содержимое сосуда в ротовой клюв.
– Такими короткими, чтобы мы их не заметили, – заученно и не слишком искренне произнес Генар-Хофен; от представителя Культуры ждали именно этого.
Пятерик презрительно хмыкнул и на несколько мгновений отвернулся, пытаясь вставить кончик щупальца в анальное отверстие флотского капитана, который пролетал мимо. Тот гневно отпихнул щупальце, озлобленно тюкнул полковника клювом, а потом расхохотался; последовали радостные хлопкопожатия и объятия, как и подобало между давними друзьями. Генар-Хофен знал, что этим вечером увидит еще много таких сценок. Мальчишник обещал быть непринужденным даже по Хамским меркам.
Генар-Хофен поднес ко рту отводную трубку колбы; скафандр подсоединился к ней, уравновесил давления, открыл. Пока Генар-Хофен закидывал голову, скафандр проверил состав жидкости и после долгих размышлений пропустил через себя, дав ей пролиться в рот и горло хозяина.
– Смесь воды и спирта в равных пропорциях плюс следы частично ядовитых веществ растительного происхождения. Больше всего похоже на лейсецикерский джин, – сообщил голос в голове Генар-Хофена. – На твоем месте я бы это пить не стал.
– На моем месте, скаф, ты бы давно надрался, лишь бы смягчить тяжкие последствия твоих нежных объятий, – возразил Генар-Хофен, потягивая напиток.
– Ах, мы в обидчивом настроении, – сказал голос.
– Как обычно, когда тебя надеваю.
– Ну как, не очень плохо, по вашим странным представлениям? – требовательно осведомился Пятерик, скосив глазные стебельки в сторону колбы.
Генар-Хофен кивнул, чувствуя, как напиток пробирает до самых печенок, и закашлялся. Гель скафандра на миг скатался в шарик вокруг его губ, как серебристая жевательная резинка. Для Пятерика кашель человека в скафандре был великолепным развлечением, уступавшим лишь чиханию.
– Нездоровое и ядовитое пойло, – подтвердил Генар-Хофен. – Идеальная копия. Я восхищен мастерством вашего химика.
– Я так ему и передам. – Пятерик смял свою питьевую емкость, швырнул ее подлетевшему официанту и снова взял человека за руку. – Ну, пошли. Пора к столу; у меня в желудке пусто, как у труса в кишках перед битвой.
– Нет-нет-нет, ее нужно