Экс-любовники - стр. 8
Официанты по очереди представляются. Текучки у нас нет – коллектив дружный, окладная часть и чаевые более чем приличные. Поэтому они так и заверещали: уходить из «Родена» никому не хочется.
Изредка Карим задаёт им вопросы, например, давно ли они здесь работают и где трудились до этого. Девчонки через одну начинают краснеть и, когда отвечают, меняют голоса на приторно-сладкие. Я разглядываю пол и агрессивно тру новый залом на юбке. Есть мышечная память, а у меня память нервная. Вот это из-за последней мне сейчас так не по себе. Карима я всегда ревновала. Жутко. В его компании была куча красивых девушек, сестёр его друзей и их разодетых подружек. Многие из них, разумеется, заглядывались на него, и это… Да, это меня жутко бесило. «Чего ты смеёшься?! – возмущалась я, молотя кулаками по его груди. – Она к тебе клеится! А если я к Искандеру на колени залезу?! Понравится тебе?»
«Тогда сразу получишь по жопе», – серьёзно обещал Карим, и это почему-то сводило моё возмущение на нет. Одно время мне нравилось, когда он ревновал.
– Василина!
Я вскидываю глаза. Все смотрят на меня, включая Карима.
– Нам с тобой надо будет в кабинете посидеть. Но сначала организуешь мне небольшую экскурсию.
Роза и Юля, наши самые хорошенькие официантки, смотрят на меня с нескрываемой завистью. Где справедливость? Ещё вчера они ныли, что самодур Исхаков вышвырнет их на улицу, если встанет не с той ноги, а сейчас готовы добровольно сдаться ему в рабство.
– Конечно, Карим Талгатович, – кротко говорю я и, не сдержавшись, язвлю: – Вы же здесь босс.
«Ты договоришься, Вася», – красноречиво транслирует его моментально тяжелеющий взгляд, после чего Карим вновь отворачивается к остальным:
– Персонал кухни может начинать готовиться к смене. С остальными я переговорю чуть позже.
Под раздавшийся грохот отодвигаемых стульев он выпрямляется и кивает мне, мол, вставай и пошли.
Я поджимаю губы. Когда распоряжения отдавал Воронин, я не имела ничего против, но сейчас хочется по-детски сгримасничать или хотя бы спрятать за спиной средний палец. Чего я, кстати, обещала себе не делать, раз уж приняла решение остаться в «Родене». Просто всё внутри меня восстаёт против того, чтобы слушаться приказов человека, который так сильно меня ранил.
– С чего хотите начать? – сухо уточняю я, подходя к Кариму. – Предлагаю с запасного входа, чтобы вы имели представление, как начинается рабочий день.
Несколько секунд Карим смотрит мимо и после того, как шум голосов стихает, возвращается к моим глазам. Его голос звучит резко, обвинительно.
– Я давал тебе время, чтобы утрясти свои личные разногласия, Вася. Если ты не уволилась, расцениваю это как согласие на работу. Имей в виду: если я ещё раз услышу, как ты пытаешься подначивать меня перед сотрудниками – тебя здесь не будет.
Меня с головы до пят заливает краской. Даже стопы горят от унижения. Знаю, что язвить было непрофессионально, но… Всё равно… Я хорошо делаю свою работу. И дисциплина у сотрудников при мне значительно выросла… Зачем он так?
Ответ напрашивается сам собой: потому что мы давно стали чужими.
– Эти рестораны – дорогое приобретение, – продолжает он. – И твоим детским выходкам здесь не место. Ещё раз спрошу: ты готова работать без истерик?
В висках молотит: бух-бух-бух. Можно отказаться. Вот прямо сейчас, как я люблю, со спецэффектами. Помахать у него перед носом средним пальцем и послать прямиком в его любимый Мингер (село в Татарстане. – Прим. автора). Очень хочется. Уже через час я об этом, конечно же, пожалею, но одна сладкая минута принесёт мне массу удовлетворения.