Экоистка - стр. 4
Все три с половиной часа полета Кира просидела, прислонившись к иллюминатору лбом и вглядываясь в темноту. Голова гудела так же, как двигатели самолета. Проблемы с Максом, повседневные девичьи заботы, мечты о далеком будущем и планы на ближайшие выходные отступили перед бездной неизвестности. Все дальнейшее существование представлялось Кире сплошной борьбой за выживание. И стоит ли бороться, если будущее – череда лишений и катастроф. Ее чувства были далеки от паники, скорее, какое-то мерзкое ощущение любопытства и фатализма. Вероятно, то же самое испытывают неизлечимо больные люди, которые знают о своем диагнозе. Однако до конца воссоздать страшное будущее в своих фантазиях Кира не могла – воображение приводило ее на какой-нибудь маленький спасительный остров или оазис в горах, где укроются от беды самые подготовленные люди. «Как же оголливудились мои мозги», – подумала Кира. Любой ее сценарий проходил через катастрофу и заканчивался хэппи-эндом.
Она нарисовала себе уйму душещипательных сцен. В одной из них Макс в последний момент вытаскивает ее из грязного водоворота или укрывает от снега собственным телом. «Не хватает маленькой болонки или котенка для пущего эффекта…»
Ко всей этой оргии мыслей отчетливо примешивалось чувство вины. За свой образ жизни, за привязанность к комфорту; вина за пластик и воду, вина перед оленями, львами, акулами, пчелами, кошками, норками и песцами, коровами и всем сущим. Не было вины только перед людьми. Вообще-то она любила каждого человека в отдельности, поражалась глубине некоторых личностей и восхищалась ими. Но ненавидела человечество в общем и его необъяснимую коллективную недальновидность и жестокость.
«Цивилизация и цивилизованность так иллюзорны, – размышляла Кира, – на самом деле люди остались такими же варварами, как и тысячи лет назад. История ничему не учит, это-то понятно… И знания ничего никому не дают. Весь огромный багаж опыта, великих открытий, литературы, искусства, гуманизма лежит мертвым грузом и ни капельки не приближает ни одного из нас к идеальному человеку. Мы такое же вероломное стадо – хоть со знаниями, хоть без них…»
К концу полета душевное напряжение стало спадать. Моменты готовности к полному самоотречению и жертвенности часто и как-то естественно сменялись у Киры бесстыдным пофигизмом. Спустя полчаса после рушащих все жизненные устои мыслей она уже присматривала себе новые туфли на весну, представляя, какое впечатление произведет на совершенно ненужных ей людей.
Кира уже привыкла, что никто не встречает ее в аэропорту. Слишком уж часто она улепетывала из Москвы, поэтому радость встреч перестала искрить эмоциями, превратившись лишь в неудобство от пробок и просьб. Но сегодня ее встречала Женя – единственная Кирина подруга, которая вызывала у нее искреннее чувство восхищения. Кира сама не могла понять причину своего обожания, для нее подруга действительно была эталоном гармонии красоты, ума, юмора и доброты. Обычно чужое превосходство вызывает в большинстве женщин почти ощутимую физическую боль и впрыск яда в кровь. Но в случае с Женей Кириного яда не хватило бы, чтобы перекрыть всю боль от ее совершенства. Поэтому Кира просто покорно признала, что Женя слишком прекрасна, чтобы вызывать даже типичное чувство конкуренции. Она всегда удивлялась, как в таком циничном городе может жить настолько чистой души человек. Вернее, жить-то как раз проще, чем не впитать с годами весь смог его алчности, распущенности и пошлости.