Екатерина Великая. Портрет женщины - стр. 76

Психологические запреты, полученные в юности, могли помешать Петру с его хрупкой психикой вступить в интимные отношения. Детство и юность Петра были ужасающими. Он вырос сиротой под присмотром строгих наставников, которые опекали его, но не любили. Он знал людей, которые отдавали ему приказы, и людей, которые ему подчинялись, но никогда не был знаком с людьми, разделявшими его интересы, с которыми можно было дружить, которым можно было доверять. Екатерина в первый год своего пребывания в России стала его компаньонкой, но невольно предала его тогда, в тускло освещенном зале, когда он появился перед ней с жуткими шрамами от оспы. В тот момент новый друг нанес сильный удар его уверенности в себе. Чтобы простить ее и снова ей довериться, он должен был предпринять шаги, которые был просто не в силах совершить. Петр имел некоторые представления о том, что он должен был делать с Екатериной в постели, но ее ум и обаяние, ее постоянное присутствие рядом не возбуждали в нем никакого желания. Напротив, они вызывали чувство собственной несостоятельности, полного провала и унижения.

Существует и другое возможное объяснение равнодушия Петра. Маркиз де Кастера – французский дипломат, написавший трехтомное сочинение «Жизнь Екатерины II», опубликованное через год после ее смерти, предполагал, что: «Последний раввин или хирург в Петербурге могли исправить его маленькое несовершенство». Он говорил о физиологическом состоянии, названном фимоз – медицинский термин для такого понятия, как сужение отверстия крайней плоти, которое мешало легкому и беспрепятственному выскальзыванию головки полового члена. Такая особенность является нормой для младенцев и маленьких детей, и у необрезанных мальчиков четырех-пяти лет часто остается незамеченной, хотя в этом возрасте крайняя плоть нередко еще остается тугой. Обычно проблема решается сама собой еще до наступления пубертатного периода, во время которого крайняя плоть постепенно ослабевает и становится эластичной. Однако если же этого не происходит, подобное состояние сохраняется и после наступления половой зрелости и становится особенно болезненным. Иногда крайняя плоть бывает такой тугой, что мальчик не может испытать эрекцию без боли. Разумеется, это лишает всякой привлекательности половой акт. Если проблема Петра заключалась именно в этом, его нежелание испытывать возбуждение, а потом объяснять свою проблему невинной молодой девушке можно было понять.

Если Петр страдал от фимоза, когда они с Екатериной только были помолвлены, это может объяснить, почему врачи Елизаветы рекомендовали повременить с браком. В другом фрагменте своих «Мемуаров» Екатерина писала, что доктор Лесток советовал ждать, пока великому князю не исполнится двадцать один год. Это могло быть вызвано тем, что Лесток знал: к этому возрасту проблема должна была разрешиться сама собой. Но если даже Лесток и обсуждал это с императрицей, Елизавета могла просто пренебречь его мнением. Она спешила заполучить наследника[2].

Ни одно из объяснений холодности Петра в супружеской постели нельзя подтвердить или опровергнуть. Независимо от того, проистекала ли проблема из области психологии или физиологии, или же причина была в чем-то ином, вина Петра оставалась неоспоримой. Но нельзя отвергать и того, что негативная реакция Екатерины, впервые увидевшей его изуродованное шрамами лицо, оказало на него сильное влияние. А отсутствие физического влечения у Петра также определенным образом сказалось и на самой Екатерине. Выходя замуж, она не любила его, но приготовилась к тому, чтобы жить с ним и выполнить ожидания будущего мужа и императрицы. Екатерина, которая совсем мало знала о сексе, об эрекции и крайней плоти и которой уж точно ничего не было известно о фимозе, тем не менее хорошо понимала, чего ждут от жен в династических браков в первую очередь. Поэтому Екатерина точно не могла сказать «нет».