Екатерина Медичи - стр. 26
– Кто съел эту половину? – воскликнул Ле Лон, брезгливо держа огрызок яблока.
– Я, собственной персоной, – равнодушно сообщил принц.
– Вам не пришло в голову, что это яблоко может быть отравлено?! Почему вы не позвали меня? Ведь я столько раз вас предупреждал!..
Колиньи побледнел, выронил перо и поднялся из-за стола.
– А вы, господин адмирал, – повернулся к нему Ле Лон, – вы тоже пробовали?!
– Я… – произнес адмирал и уставился на Конде. – Я – нет.
– Хорошо хоть так.
– С чего вы взяли? – глухо спросил принц, бледнея.
– Вы забыли, с кем мы воюем, монсеньор! – возбужденно заговорил Ле Лон. – Неужто вам надо рассказывать о том, сколько человек она отправила таким образом на тот свет?
– Мне сказали, что все солдаты попробовали это угощение, – неуверенно возразил Конде, – и, насколько мне известно, никто из них не умер.
– Они отведали всё, кроме этих яблок! – вскричал доктор. – Это сразу возбудило мои подозрения, едва я узнал об этом.
– И… вы полагаете, что… – Конде даже поперхнулся и остекленевшими глазами уставился на огрызок в руке медика.
– Что вы чувствуете? – быстро спросил Ле Лон.
– Ничего. А что я должен чувствовать?
– Жжение во рту и в желудке, легкое головокружение, постепенное онемение членов… Меня задержал больной… Неужто я опоздал? Впрочем, еще не поздно ввести противоядие, пять-семь минут у нас еще есть.
– Увы, они давно уже прошли, дорогой Ле Лон.
Лекарь вытаращил глаза:
– И вы по-прежнему ничего не чувствуете?
– Ровным счетом ничего.
– Быть может, я ошибся? – в растерянности пробормотал врач. – И никакого злого умысла здесь нет?
– Что, если этот яд действует не сразу? – высказал предположение Колиньи.
– Исключено, – мотнул головой Ле Лон. – Только этот. От любого другого яблоко моментально чернеет.
Он с беспокойством огляделся кругом и увидел маленькую собачонку, вечно крутившуюся под ногами принца. Ее подарили ему дети гугенотов, когда он ходил в храм слушать проповедь пастора. Ле Лон взял со стола ломоть хлеба, осторожно отрезал маленький кусочек яблока, закатал его в мякиш и бросил песику.
Все с интересом наблюдали за этой необычной сценой. Песик подошел, понюхал, ухватил зубами угощение, перемолол его челюстями и проглотил. Потом уселся на задние лапы и, склонив мордочку набок, просительно поглядывал на человека, в ожидании продолжения угощения.
– Ну вот, видите! – победно возгласил принц, сразу повеселев. – Ему ничего не сделалось. Мне даже кажется, что он просит у вас еще такой же кусочек. Значит, и я…
И тут он осекся. Песик вдруг жалобно пролаял и рухнул на пол. Потом свернулся калачиком, укоризненно посмотрел на Ле Лона и отчаянно заскулил. Затем резко дернулся и покатился по полу, визжа и пытаясь задними лапами достать до живота, словно хотел разодрать его когтями. На большее у него сил не хватило. Он забился в судорогах, вытянулся и умолк навеки. Из пасти его стекала на пол зеленая пена.
– Где эта крестьянка?! – вдруг заорал Конде и бросился к окну. – Где эта Юдифь[3], которая вздумала убить меня?
Гугеноты, стоящие внизу, услышав шум раскрываемого окна и чьи-то крики, подняли головы.
– Задержать телегу и немедленно доставить сюда торговку! – закричал Конде, высунувшись в окно.
Солдаты тут же кинулись исполнять его приказание, но телеги этой давно след простыл.