Екатерина II. Алмазная Золушка - стр. 38
Германия в то время на пуританскую страну не походила нисколечко. Те самые знаменитые мейсенские фарфоровые фабрики в больших их количествах выпускали не только сервизы, но и то, что мы сегодня назвали бы «эротической скульптурой» – фигурки одиночные и групповые. Музеи их сегодня стыдливо держат в запасниках…
Там же, в Германии, в некоторых областях еще в начале восемнадцатого века сохраняли силу законы полувековой давности, совершенно официально разрешавшие мужчинам двоеженство. Правда, на сей раз причина была не в разврате. Просто-напросто после Тридцатилетней войны Германия страшно обезлюдела, в иных провинциях погибло три четверти населения, так что рождаемость, кровь из носу, нужно было поднять, даже отступая от христианских канонов…
Один из историков нравов еще сто лет назад сделал любопытное заключение: восемнадцатый век не знал подростков – ни мужского, ни женского пола. Люди сначала считались детьми, а с некоего момента – уже взрослыми. И наступал этот момент довольно рано. Герцог де Лозен женился в девятнадцать – а его жене не было и пятнадцати. Принц Монбаре (двадцати одного года) женился на тринадцатилетней, а через год она уже мама. Герцогиню Бурбон-Конде, незаконную дочь Людовика XIV, выдали замуж одиннадцати лет.
А потому двенадцатилетние любовницы в те времена – не исключение, а как раз правило. В мемуарах Казановы это все подробно описано. Понятие «совращение несовершеннолетних» попросту отсутствовало и в уголовном кодексе, и в общественном сознании. Есть масса народных песен, и немецких, и французских, где сюжет вертится вокруг одной темы – томящаяся девица вздыхает: мне уже пятнадцать, а мужа все нет, мне уже двенадцать, а любовники не появляются. Самой, что ли, кого-нибудь в сети Амура завлечь?
И во Франции, и в Германии во многих городах уже был в большой моде временный обмен женами. Свидетельствует серьезный писатель того времени, посетивший Берлин: «Здесь очень в ходу обмениваться женами на несколько недель. Так однажды вечером я случайно услышал, как один офицер говорил военному советнику: „Да, кстати, дорогой друг, когда я сегодня вечером приду к твоей милой жене, то предупреди ее, чтобы она не брала к себе на диван Верного Пастушка (вероятно, собачку). А то как-то неудобно спать, да и мешает постоянно“.
Идиллия, право…
Да, кстати, а как обстояли дела в доброй старой Англии?
А вот вам цитата из одного тогдашнего крупного писателя: «Какой-нибудь знатный приятель ловеласа похищает молодую невинную девушку, спаивает ее, проводит с ней ночь в доме терпимости, оставляет ее там в качестве залога и спокойно потирает руки, когда две недели спустя узнает, что ее бросили в тюрьму, где она сошла с ума и умерла. Во Франции развратники были не более как легкомысленными пройдохами, здесь они были низкими негодяями».
Речь, таким образом, идет о всеобщем состоянии нравов, а не об исключительных случаях… Именно в Англии вошли в большую моду «балы Адама». Слово опять-таки современнику: «На этот бал явились много прекрасных и знатных дам в масках, а в остальном совершенно голые. Мужчины за вход платили пять гиней. Оркестр наигрывал танцы, была устроена холодная закуска. После окончания танцев зала погрузилась в темноту и многочисленные диваны служили для последовавшей затем оргии».