Екатерина Чубарова - стр. 36

Когда Настасья унесла ворох сухой пакли, Екатерина запахнула на груди кофту и, опираясь о комод и стулья, подошла к окну. Она увидела ледоход на Екатерининском канале и сидящих на чугунных бортиках ворон. Разносчик кидал воробьям сушёный крыжовник.

Пришлось вернуться в постель: мучил кашель, и слабость одолевала ноги.

Весна пришла в северную столицу проливными дождями. Твёрдый залежалый снег к середине апреля ещё виднелся кое-где, но каменные мостовые старательно расчищались дворниками и блестели, обильно орошаемые дождевой водой.

В Вербное воскресенье Екатерина поехала с княгиней Ниной в новый Казанский собор. После праздничной Литургии облака на северном небе Петербурга разошлись. Белое солнце подсушивало лужи тёплыми лучами.

Подруги ехали в открытой коляске по Невскому проспекту с веточками спящей вербы в руках. Шаль с русским узором обвивала плечи княгини и трепетала от ветерка. Екатерина похудела из-за болезни, но живительный воздух весны свежил её лицо.

Вся ширина мощёного проспекта кишела открытыми экипажами. Из них кланялись двухуголки и шляпки. Богатые мещанки прогуливались пешком под руку с кавалерами. Стучали трости под скрип покрытых рогожами телег, под выкрики разносчиков:

– Постные пирожки!

– Крыжовник! Сушёный крыжовник!

– Первоцветы, подснежники… Купите цветочки!..

У базилики Святой Екатерины католики выходили с мессы. Маркиза Сан-Чезаре и Биатриче первые замахали руками. Коляска княгини завернула к ступеням.

– У вас праздник! – Сибилла схлопнула ладошки от вида вербы. – Позвольте вас поздравить! Дорогая Катари́, вы здоровы и выезжаете!

– Есть ли новости от князя? – спросил Раффаеле.

Нина подала ему руку в агатовом браслете.

– Последнее письмо было из Белоруссии. Пётр Васильевич в добром здравии, но дорога трудна из-за дождей и ледохода.

Екатерина безучастно смотрела на букет вербы в своих руках и пряталась под полями шляпки. Нина одна знала о разговоре между нею и Александром на Царскосельской дороге.

– Вы позволите навестить вас? – обратился к ней Раффаеле, когда карета разворачивалась на Невский.

– Да.

***

Май и июнь 1812 года выдались дождливыми. Но Петербургская погода имела переменчивый нрав, чередуя знойный покой с пронизывающими ветрами и ливнями.

Наступала пора белых ночей и дивного заката, какой бывает только в Петербурге – когда в лёгких прозрачных сумерках небо становится голубовато-жёлтым, а за Зимним дворцом солнечный свет расплывается сплошной розовой зарёй, оттеняя плоские силуэты длинных северных облаков.

21-го июня герцог посетил дом Чубаровых и спросил позволения взять Екатерину на прогулку с Биатриче и Джулиано.

– Вам не надобно спрашивать, сеньор Раффаеле! – ответила Александра Павловна. – Катя поедет!

Желание дочери она не брала в расчёт. Но Екатерина и сама тянулась к Раффаеле, как к целительному источнику.

Они отправились в Летний сад. Старики Чубаровы лишь сопроводили дочку – и уже спешили от неё отделаться. Повстречали знакомых и присоединились в беседке к игре в вист.

Екатерина и Биатриче, гуляя рука об руку, прятались от солнца под белыми зонтиками. Раффаеле и Джулиано шли позади. Прохладный ветерок шелестел кронами высоких лип. В листьях весёлым щебетанием перекликались птицы. Из-за бурых стволов, словно бывшие когда-то живыми, а теперь закованные в мрамор, выглядывали замершие в разных положениях фигуры античных богов. Биатриче останавливалась возле каждой статуи: