Эхо проклятого леса - стр. 39
– Допросим того, кто знает, как работает этот призыв и куда, по его мнению, попала Саша.
– Но с чего ты взял, что он знает?
Тошка пожал плечами.
– Я это чувствую.
Глава вторая
За пятьдесят лет до
– Тетя Роза! Тетя Роза! – Данил кричал с надрывом, отчего его и без того тоненький детский голосок становился совсем писклявым. Парень жил в соседнем доме через дорогу и прибегал сюда каждое утро, как по расписанию, сразу после того, как съедал тарелку манной каши за завтраком. Сложив рупором руки у рта, он кричал, срывая глотку.
Из-за стоявшей этим летом сильной жары никто не закрывал окна сутки напролет, и это было ему на руку: не обязательно подниматься наверх по слишком высоким ступенькам, чтобы постучать в дверь, – достаточно просто погромче крикнуть.
– Тетя Роза! Тетя Роза!
Сначала из окна четвертого этажа на улицу вылезла тюлевая занавеска, затем ее убрала в сторону рука, а потом появилась и сама Роза в ситцевом халате в цветочек. Молодая черноволосая, с округлым лицом и большими, как два блюдца, глазами, она облокотилась на подоконник и поприветствовала соседского мальчишку.
– Привет, Данил.
Она не кричала, говорила спокойно, в полтона, так, словно парень был всего в метре, но ее прекрасно было слышно снизу. Разговор всегда был один и тот же: «Дима еще не выздоровел? Можно он выйдет на улицу?» – «Нет еще пока…»
Это «пока»… Оно всегда вонзалось в сердце ржавой иглой. Роза знала, что нет смысла произносить это слово, что оно даст ей очередную напрасную надежду, всплывая в памяти день за днем и мучая чувством вины. Но все равно произносила его каждый раз, через силу, через боль, совершенно невозмутимо и несмотря на то, что душа ее кричала от бессилия.
– Пока что он болеет, не может выйти, – сказала Роза.
– Но ведь на улице такая хорошая погода! – не успокаивался мальчишка. – Моя бабушка всегда говорит, что солнце и вода – лучшие доктора! А мы как раз собираемся с ребятами на озеро! Ну по-жалуй-ста! – жалостливо растягивал он слова.
«Ну зачем, зачем ты разбиваешь мне сердце?!» – хотелось крикнуть в ответ, но Роза этого не делала.
– Прости, Данил, сегодня никак, – отвечала она как обычно и исчезала за кружевным капроновым тюлем.
Парень стоял еще какое-то время с задранной головой, надеясь увидеть лицо друга на балконе, но там лишь слегка покачивались на бельевых веревках простыни и наволочки, высохшие еще три дня назад.
После появления Данила ей всегда нужно было прийти в себя. Роза возвращалась на кухню, ставила чайник, просто так, не собираясь пить чай; затем она начинала мыть посуду, протирать стол и точить и без того острые ножи.
Димка спал. Накачанный таблетками, сиропами, витаминами, весь насквозь пропитанный вонючими мазями, которые без конца тащили в дом соседские бабки и привозили родственники из деревни, он спал почти все время.
– Доктор приходил утром, сказал, что анализы чуть лучше, чем на прошлой неделе, что появилась положительная динамика, и мы это увидим через пару дней, – прижав слишком сильно трубку к уху, еле слышно говорила Роза со своей матерью, сидя в прихожей на табурете. Они болтали по несколько часов каждый день.
– Я приеду к вам на выходных, привезу варенье, яйца, молоко, творог, – скрипел старческий женский голос в динамике.
– Не нужно. Он на строгой диете, моло́чку сейчас нельзя, врач сказал, что может аллергия начаться, хотя у него никогда не было, но рисковать не стоит.