Его Величество бомж - стр. 28
- Под кайфом идиот, даже не чувствует ни хрена, - пыхтят фельдшера, возвращая бегуна на место.
Наконец приходит доктор, после осмотра, во время которого жертва собственной дури несколько утихает, отправляет его на КТ.
Провожаю скорую, заполняю документы, какая же неподходящая фамилия у человека: Степенный! Потом по телефону, найденному у лихача, звоню, по видимому матери, потому что Mutter – вроде, как оно самое по-немецки.
На том конце долго не берут трубку, а взяв, так же долго тормозят, не понимая, кто звонит с телефона любимого чада. Потом считают, что это вымогатели – шантажисты хотят денег с них содрать, и ядовито сообщают, что изо всех утюгов предупреждают, чтобы не велись! И они, стало быть, не поведутся.
- Не надо мне денег от вас! – уже теряю терпение, - приезжайте в больницу, тут ваше чучело с разбитой башкой, а машина где-то на дороге брошена! – а дальше наступает ступор, потом рыдания и долгие выяснения, по какому адресу ехать!
Устала за один звонок! Сижу никакая! Никитична уже вылетает на метле, вернее, выезжает на швабре,
- Ты про своего купальщика не забыла, Танюха? Или утопила, как щенка, поэтому и не спешишь?
- Бляха-муха! Совсем из головы вылетел! – срываюсь с места.
- Там в кандейке смена белья ему, - смеётся санитарка.
Подхватываю по пути одежду и в душевую!
Захожу. Сидит мой патриций в полной задумчивости, закинув через плечо край простыни, будто это тога, только не хватает Римского Колизея на фоне, да и причесон не в тему. Они там стриглись коротко, а тут почти просохшей упругой волной, спускается по плечам шикарная грива, не у каждой девицы такое богатство имеется, вот у меня, например, и половины нет.
Вижу, побрился. Не без ранений, конечно, но ничего, ровненько. Совладал с разовым станком, уже успех!
- Извини, - оправдываюсь, - там раненого с аварии привезли, быстро не получилось, вот одежда, - передаю чистые обноски, и понимаю, что такую красоту надо оформлять в другую оправу, - завтра куплю тебе что-нибудь новое, а пока походи в этом, хотя бы чистое всё.
Константин, вместо того, чтобы привычно кивнуть и взять штаны с майкой, поступает очень странно, чем несказанно меня пугает: сползает коленями на пол и, понуро опустив голову и обхватив мои ноги, тычется в них лбом!
- Господи! Костя! Ну, что ещё за новая хрень?! – отскакиваю.
Тогда он совсем поникает и просто опускается лбом в кафельный пол. Что с ним делать?!
- Ты с ума сошёл?! – приседаю рядом, - что ещё стряслось? За что ты просишь прощения?! Я не понимаю? Ты не виноват ни в чём! Ну же! Поднимайся! – отрываю его голову от пола.
Тогда он подползает ближе и кладёт её мне на колени, в каком-то дурном порыве начинает лихорадочно целовать руки, и я вижу слёзы!
- Хочешь, чтобы я свихнулась? – уточняю, чего же ещё, при таких-то заскоках? Но что там у него в голове и представить сложно, поэтому на всякий случай успокаиваю, - не надо, ты хороший, ни в чём не виноват, не обидел меня, ничем. Я тебя не оставлю, ты поправишься, мы найдём твоего отца, друзей… помогу во всём.
Хоть бы всхлипнул, что ли! Видеть, как здоровенный мужик абсолютно молча, беззвучно обречённо плачет – то ещё испытание! Не в силах совладать со своей жалостью, глажу его по волосам, целую в макушку, она пахнет жасмином и ещё, чем-то неуловимо приятным, мужским.