Его Уязвимость - стр. 43
Почему мне кажется, что он сейчас в шаге оттого, чтобы растерзать меня?!
Помешательство длится секунду. Кац отнимает руку.
– В воскресенье за тобой приедет мой водитель.
Больше мужчина не уделяет мне ни секунды, разворачивается и направляется на выход, где его встречают охранники.
А у меня ноги все-таки подгибаются, я обрушиваюсь в кресло и понимаю, что реву.
Меня посылают на заклание человеку, способному уничтожить каждого, кто пойдет против.
Я засиживаюсь на рабочем месте. Пытаюсь завершить перевод финального абзаца, чтобы хоть что-то на сегодня сделать до конца.
Не люблю оставлять дела на половине. Мама с детства внушала, что нужно все доводить до ума-разума, вот и сейчас не останавливаюсь, пока не откладываю готовый документ в сторону.
Выключаю компьютер и тру глаза.
Работа помогает. Всегда у меня было так. Не знаешь, что думать – грузи себя, уставай, тогда и “думалка” отключится…
Поднимаюсь из-за стола и потягиваюсь. Спина немного побаливает, но удобное кресло минимизирует неприятные ощущения.
Закрываю за собой дверь приемной, направляюсь в крыло, где работала до сегодняшнего дня.
Нужно забрать свои вещи, родные сердцу безделушки, да и верхняя одежда осталась висеть на вешалке.
Понимаю, что где-то даже я специально засиделась, чтобы не идти в рабочие часы. Наверное, девочкам жутко интересно, но…
Не могу пока. Я не готова к расспросам, мне нужно переспать со всем тем, что случилось со мной и, как чует сердце, еще случится…
Ноги ступают по коридорам, а я всячески отгоняю мысли, не хочу рассуждать, не хочу думать и самое главное – пока не могу принять дилемму и ответить для себя на вопрос:
готова ли я сказать Димитрию, что маленькая мышка, отобранная биг боссом в референты, является подсадной уткой, которая должна вынюхивать планы бизнесмена и докладывать о них местному руководству.
Не снесет ли Кац гонцу, принесшему дурные вести, голову, и поверит ли вообще?!
Кто я?!
Девчонка, которую выбрали за знание языка, неподходящая, но я четко для себя понимаю, что стучать на Димитрия не буду, а если меня Петрович припрет к стенке…
Вот тогда и решу, что буду делать.
Открываю дверь, захожу в кабинет, где ютились мы с девочками, подхожу к столу, провожу пальцами по своей чашке.
Взгляд цепляет брелок. Играю с симпатичной мордашкой веселого мультяшки, которого когда-то подарил мне Паша…
Мой друг уехал воплощать нашу мечту в жизнь, а я осталась…
Дергаю гномика за желтые торчащие во все стороны космы, а перед глазами светлое лицо моего парня.
– Вот, Катька, лови! Какие глазюки выпученные у гнома, прямо как у меня! Будет тебе настроение поднимать!
И опять меня тянет поплакать. Пашка мне остался другом, теплым воспоминанием. Резко сажусь на свое место и выхватываю из кармана телефон.
Жму на нужный контакт и жду.
– Морковка, привет! – радостный голос и старое прозвище, прилепившееся из-за косы, заставляет улыбнуться.
– Привет, Долговязый… как дела?
– Нормалек, Москву покоряем, только эта гадина не дается, но где наша не пропадала, да, Катька?!
Настроение светлеет. Все-таки я привыкла к этому безалаберному типу с его шуточками.
– Да, Николаев, прорвемся, – мой ответ пропадает в резком гуле, и я понимаю по громким битам неприятной электронной музыки, что, кажется, Павел где-то в клубе.
– Кать, я тут подработку взял, я тебе потом напишу, ладно, Морковка?! Не вешай нос, прорвемся! – кричит в трубку Паша и я, не желая отвлекать друга, быстро прощаюсь.