Его тайный наследник - стр. 4

– Зачем? Ты ясно дал понять, что нам с тобой не по пути. Не понимаю, с чего вдруг послал своих… сотрудников за мной.

– У меня есть свои причины, – цедит Давид сквозь зубы. – Просто ответь на мои вопросы. И все.

– Тебя ведь интересует, твой ли это ребенок, верно?

– Верно, – сухо кивает он.

– Не твой.

И я даже не лгу в каком-то смысле. Потому что Матвей – только мой. Мой сыночек. И никому я его не отдам. Я не сдалась, когда родители отказались помогать мне и настаивали на аборте, не сдалась, когда токсикоз буквально изводил меня до середины второго триместра. Не сдалась, когда нас некому было забрать из роддома, а затем некому было содержать.

Не сдамся и сейчас.

– Надеюсь, ты понимаешь, чем обернется для тебя ложь, – холодно произносит Грановский. Я старательно держу лицо и равнодушно пожимаю плечами. Мне хочется бросить ему в глаза обвинения, увидеть его раскаяние, но… Нет. Лучше просто уйти, просто поставить точку. Пусть забудет про нас, пусть будет счастлив со своей невестой.

– Если это все, то я бы хотела вернуться домой. Ты мог спросить это и по телефону – не обязательно было тащить нас сюда.

Сынок снова начинает кряхтеть – наверняка ему уже очень жарко. В этот момент телефон на столе у Давида оживает. Он бросает на меня быстрый взгляд, но все же отвечает.

– Да! Когда? – хмурится, недовольно поджимает губы, а затем добавляет: – Сейчас буду.

Положив трубку, снова смотрит на нас.

– Тебя отвезут, – скупо выдает он.

Я с облегчением выдыхаю и стараюсь не выдать себя ничем. Осторожно поднявшись из кресла, разворачиваюсь к двери, но та открывается, и в кабинет входит жгучая брюнетка модельной внешности.

– Давид! – требовательно произносит она. – Сколько мне еще ждать?

От громкого голоса Матюша дергается и заходится плачем.

Дамочка презрительно фыркает и смотрит на меня с плохо скрываемой брезгливостью. А еще со злостью. Будто я забрала у нее что-то ценное.

– Это кто? – спрашивает она с такой претензией, что мне не по себе становится.

– Илона, я занят, – резко произносит Грановский.

– Чем ты можешь быть занят с этой? Милостыню ей решил дать?

На этой фразе я, наконец, отмираю и, прижав ребенка к себе, направляюсь к двери, даже не прощаясь. Да и надо ли? Пусть сами тут остаются – два сапога пара.

Девица провожает меня своим взглядом, полным неприязни, а я себя чувствую униженной и оплеванной. Хотя вроде бы должно быть все равно. Кто она мне? Наверняка очередная пассия Давида. Он мужик видный, красивый. У него и раньше поклонниц было пруд пруди. Я же знала об этом, и все равно тогда поверила, что он искренний.

На душе после разговора с отцом Матюши гадко.

Сынок, словно чувствуя мое состояние, продолжает капризничать, хнычет все громче. Оно и понятно – разбудили, да еще и по времени пора кушать, а я посреди чужого офиса. До дома еще уйма времени пройдет, а Матвейка очень не любит ждать – ему грудь подавай вовремя.

Но деться здесь некуда – не в туалете же ребенка кормить.

Возле лифта никого – разгар рабочего дня. А сын, как назло, решает заявить о том, что он проголодался, во весь голос. И никакие уговоры не помогают, увы. Укачиваю его, стараясь переключить, молясь, чтобы лифт приехал поскорее.

– Зубки? – раздается вопрос совсем рядом. Ойкаю и, обернувшись, вижу молодого мужчину, который смотрит на ребенка с неподдельным интересом.