Его соблазн - стр. 21
Какая же ты дура, Лизок!
Дура! Дура! Дура!
Как так можно? Растеклась лужицей, как и все остальные.
Идиотка бесхребетная!
Тебе ведь понравилось, – насмехается надо мной внутренний голос.
Нет! Не понравилось…
Кому я вру?! Боже…
От передозировки эмоциями я отрубилась на кровати, лишь упав на правый бок. За окном уже стемнело, щёки стягивает от высохших слёз, а на груди такая тяжесть, что дышать трудно.
Злюсь! Больше на себя, чем на Власова. Разве можно так себя вести? Не понимаю, что на меня вообще нашло? Какого чёрта я так размякла, позволила ему меня касаться там, где никогда не бывали мужские руки. Мужчин вообще рядом со мной не было, если не считать Серёжу в девятом классе, который проводил меня до дома после школьного осеннего бала и поцеловал. Но тот поцелуй по сравнению с тем, что творил Власов, как укус комара.
А Власов… он не то что укусил, он проглотил меня целиком. И мне стыдно, ужасно стыдно, что я поддалась, что не смогла держать себя в руках и теперь на равных с теми девушками, которые ковриком под его ноги стелятся.
А больше всего стыдно от того, что мне понравилось. Понравилось чувствовать его руки на своём теле, его полные губы на моих и его язык у меня во рту. Прошло пару часов, а ощущение, что я ещё там, в его треклятой машине. Потому что пропиталась его запахом, тело ещё горит огнём, а низ живота болезненно тянет от неудовлетворения.
К горлу подкатывает ком, грозясь взорваться новой порцией слёз. Из-за того, что дала слабину и упала в объятия врага.
– Лиза! – раздаётся взволнованный голос бабушки. – О господи! Что мы делать-то будем? – восклицает она, и я встаю с кровати.
– Что такое, бабуль? – спрашиваю, подойдя к ней.
На ней лица нет, и, забыв про Власова, про все события случившиеся за сегодняшний день, я смотрю на бабушку, у которой глаза на мокром месте.
– Нас… нас выселяют, Лизонька, – дрожащим голосом говорит она и протягивает мне лист бумаги. – Как же мы жить теперь будем-то? – всхлипывает и закрывает лицо руками.
– Что ты такое говоришь? – обращаюсь больше в пустоту, чем к ней.
В голове тут же всплывают слова Димы о том, что Власов купил землю, где стоит наше поселение. Пытаюсь прочитать написанное.
Чёрт!
Он был прав – мы лишимся дома. Родного дома, потому что ниже написано, что на каждую семью выдают квартиры. На кой нам его квартиры? Мы здесь родились, здесь выросли, почему мы должны этого лишиться? Только потому, что Власову денег мало и он хочет построить ещё один притон для своих грязных делишек?
– Ох, – вздохнув, бабушка схватилась за сердце и качнулась в сторону.
Бросив чёртову бумажку, я подбегаю к ней, проклиная Власова и его власть.
***
Бабушка спит уже час после того, как я дала ей лекарство, а я глаз не могу сомкнуть, мотая круги по нашей маленькой кухне и перечитывая чёртову бумажку снова и снова.
– Скотина! – ругаюсь шёпотом, чтобы не разбудить бабушку. – Мало ему земли в городе и его округе, именно эта ему нужна!
От безысходности плюхаюсь на стул и, откинувшись на спинку, прикрываю глаза в попытке успокоиться. Но ничего не выходит, и до утра я хожу по дому туда-сюда. То на кровать прилягу, то на стуле посижу. И как только часы показывают пять утра, я переодеваюсь и, схватив свой маленький и потрёпанный рюкзачок, куда я засунула треклятую бумажку, выхожу из дома.