Его сладкая малышка - стр. 23
- Кушать хочешь? – соскакиваю с темы.
- Вообще не отказалась бы, - она удивленно втягивает носом запах еды, - доставка?
- Нет, приготовил. Телевизор надоел, так что пришлось чем-то занимать голову и руки, - киваю на небольшую кастрюльку куриного супа с лапшой и сковородку с паэльей.
- Сам? – не веря, Инна подходит к плите. Поднимает крышки, заглядывает внутрь, на меня смотрит, - прямо взял и приготовил?
- А что тебя удивляет? – складываю руки на голой груди, - мужчина что, готовить уметь не может?
- Может… конечно… наверное, - наманикюренный ногтик потирает за ушком, - неожиданно просто, ты и плита. Не вяжется.
- Сдаюсь, - из меня вырывается смех, - это не то, чем я занимаюсь ежедневно. И даже в выходные не практикую, но у всех нас есть прошлое, знаешь ли.
- И твое связано с готовкой?
- Меня воспитывала бабушка. Почему-то она решила, что умение готовить и убирать в доме для мальчика будет нелишним. Уже тогда говорила, что вряд ли нормальная девочка на меня позарится.
- Это почему?
- Слишком задиристым был, гроза села.
- Ты деревенский? – подведенные тушью голубые глазки красиво округлились, - никогда бы не подумала.
- Это было давно, - действительно, очень. Я даже успел забыть об этом периоде своей жизни.
Стянув полотенце с шеи, вешаю его на крючок рядом с раковиной. Надо бы и насчет детства Инны поинтересоваться, такие темы сближают.
- А ты городская, я так понимаю.
- Да, в деревне вообще не была. У нас там родственников не было. Вся моя жизнь – это пыльный асфальт и многоэтажки. Я даже курицу живую только в зоопарке увидела.
- Ужас, - захожу Инне за спину и помогаю снять пиджак, - устала?
- Нет, только задницу отсидела, - Инна падает на стул рядом со столом, ждет пока я ей супчик налью.
- А руки помыть?
- Прямо вижу, как тебя бабуля муштровала, - уносится из кухни. В прихожей слышится звук снимаемой обуви, затем в ванной включается вода в кране, хлопает дверь спальни. Через двадцать минут передо мной появляется Инна без косметики и с волосами завязанными в хвост. Вместо официального наряда на ней легкое летнее платье из ярко-желтого хлопка. Грудь в нем особенно соблазнительна.
- Влад, а ходить голым – это принципиальная позиция? – останавливается в трех шагах от меня. Задерживается на моем голом торсе и, опустив глаза, присаживается за стол.
- Смущаю?
- Немного, - Инна краснеет.
- Ты меня в этом платье тоже, - ставлю перед ней тарелку с супом. От моих слов Инна краснеет еще сильнее.
В спальне вынимаю футболку и спортивные шорты. Не раздумывая, складываю свои немногочисленные вещи на одну из полок в шкафу. Трусы с носками бросаю в ее ящик, пусть привыкает.
- Скажи, все правда настолько серьезно? – после молчаливого ужина, мы переместились в гостиную. Инна расположилась в кресле с чашкой ромашкового чая, я на пионерском расстоянии на диване.
- Очень, - даже не вру.
- Неужели у тебя нет близких, которые могли бы помочь? Друзей?
- Близкие, - внутри словно в пустоту опять проваливаюсь. Как давно у меня ни один человек с этим словом не ассоциируется, - бабка умерла, когда мне было двадцать. Больше никого нет.
- Сочувствую, - тонкий пальчик скользит по ободку кружки, - а родители, не отвечай, если не хочешь.
- Сгорели при пожаре.
- Боже, эти твои шрамы оттуда?
- Да, мне было тринадцать, взорвался газовый котел.