Его невинная заложница - стр. 37
Он чужой сейчас. Жестокий и опасный.
И он здесь, чтобы выслушать мои показания и вынести приговор.
Или уже вынес?
В его глазах мрак, слова бармена сгустили его так сильно, что я сомневаюсь, что могу хоть что-то поделать. Даже если расскажу о сестре.
— Ты говорила, что не танцевала в клубе? — Арман бросает первый вопрос.
— Я соврала.
— Зачем?
— Боялась, что ты отдашь меня парням. Шлюху не жалко.
— Что ты делала для Дитмара?
— Развлекала его, танцевала приваты, — я запинаюсь, понимая, как недостаточно это звучит. — Сосала.
— А часы? Какого хера они были у тебя дома?
— Я их забрала со столика. Он забыл, когда выпил лишнего, я и взяла.
Арман сжимает кулаки до побелевших костяшек.
— Упрямая, — усмехается Арман. — Все равно гнешь свое. Я должен поверить, что целка крутилась у шеста и обслуживала мужиков в привате?
Он вбивает в стол кулак с такой силой, что по нему идет жесткая вибрация. Я отнимаю пальцы от стола, чтобы не чувствовать, мне почему-то нестерпимо больно от нее.
— Или все было по-другому, Катя? — Арман наклоняется еще ниже и заглядывает в мое испуганное лицо. — Под моего брата специально подложили целку, чтобы она пришлась ему по вкусу. Все знают, что он любил быть первым. Кто тебя подослал к нему? Кому сливала данные?
— Я не…
— Говори уже! Кто тебя привел в клуб и свел с Дитмаром?!
Я качаю головой и перестаю смотреть ему в глаза, мне слишком страшно. Я сжимаюсь, ощущая, что на меня смотрят все мужчины в комнате. Буквально испепеляют и въедаются под кожу. Мне никто здесь не верит. Даже Арман. Либо он очень хорошо играет, либо устал стучаться об мою ложь. А он чувствует, что я лгу, он опытный хищник, чтобы не разгадать мой детский лепет.
— Кто-то из вас врет, — бросает Арман с ледяной усмешкой, переводя взгляд с меня на бармена. — Ты либо не танцевала в “Ночной бабочке” и действительно случайно встретилась с Дитмаром, либо тебя подложили под него.
Арман останавливается на бармене, который бледнеет сильнее прежнего и начинает заикаться. Он не может связать слов, прогибаясь под лютой энергетикой Армана.
— Ты врешь? — Арман проводит массивной ладонью по столу и делает к парню шаг. — Наговариваешь на нее? На простую официантку…
Арман не заканчивает фразу. Он резко выбрасывает ладонь вперед, обхватывает бармена за шею и со всей силы рвет на себя. Он вбивает лицо бармена в стол, разбивая его в кровь, слышится беспомощный полукрик-полувсхлип, из-за которого я вскакиваю на ноги. Я не могу смотреть на это, я сама не понимаю, что делаю, хватаюсь за ладони Армана и пытаюсь удержать его от нового удара. Только не кровь, только не боль! Я не могу видеть, как он причиняет ее! Даже другому… Случайному парню, которому просто не повезло работать в клубе, где бывал Дитмар.
Я подныриваю под тело Армана и встаю на носочки, словно хочу его поцеловать. Я совершенно забываю, что в комнате есть посторонние, что я веду себя непозволительно и могу заслужить страшное наказание. Мне плевать, мне нужно увидеть того Армана, которого успела узнать. Я хочу достучаться до него. Он же не животное, я видела, что он может быть другим.
— Не надо, — шепчу сквозь слезы, — не надо бить его…
— Ты что делаешь? — рот Армана кривится. — Совсем спятила?
— Прости, прости, — я киваю.
А руки убрать не могу. Их свела судорога и я держусь за Армана, как умалишенная. Хотя прекрасно вижу, как надуваются вены на его широкой шее. И как сзади наплывают шорохи присутствия других мужчин. Идет недовольный ропот и гадкие смешки, которые подсказывают, что они уже представляют, как мне сейчас достанется.