Его моя девочка - стр. 17
7. Глава 7
Э-э-э. Лиза уставилась на него поражённо.
— Что за бред? — выдохнула растерянно.
— Ну, что я говорил! — победно воскликнул Алик. — Моя девушка против. — Он опять показательно прижал Лизу к себе, глянул с умилением. — А я не хочу её расстраивать.
Вообще-то она немного другое имела в виду — что всё происходящее бред, а не только Настёнино предложение. К тому же в него Лиза не особо и поверила. Она бы сама никогда…
Да, конечно, ерунда. Но Пожарский опять повернулся к собеседнице, произнёс с виноватым сочувствием:
— К тому же… Настён, ну-у, я даже не знаю. У меня же рука не поднимется… и не только рука… — И вдруг усмехнулся, скривив угол рта, и дальше продолжил со снисходительным колким пренебрежением: — Ну как я смогу тебя лишить — единственного достоинства по жизни? Тебе же кроме невинности и предъявить больше нечего. На что тогда ловить будешь?
До Настёны дошло не сразу. Не потому что тупая, скорее всего, просто не ожидала — сначала растерялась, а потом лицо закаменело, глаза зло сузились. Задышала глубоко, так что ноздри раздулись, моргнула, кажется, пытаясь сдержать подступающие слёзы.
Ну, точно — шмыгнула носом. Наверняка, хотела что-то сказать, но побоялась, что голос сорвётся, прожгла ненавидящим взглядом Лизу — а она-то при чём? — резко развернулась, бросилась прочь. Пожарский посмотрел ей вслед, опять брезгливо скривившись, но в то же время вроде бы оценивающе, будто последний раз проверяя, от чего отказался, и размышляя, не стоит ли передумать, пока не поздно.
Но, может, Лиза и неправильно всё представила. Разве этих парней разберёшь? То у них главный критерий женской привлекательности «я б вдул», то они добровольно от идущего им прямо в руки отказываются, ещё при этом и насмехаются. Хотя Настёна как раз из той категории, про которую остальные дружно сказали бы — вот то самое, определяющее. А сцена, конечно, мерзкая и какая-то абсурдная. Даже не до конца верится.
— Она правда… — начала Лиза.
— Девственница? — не дожидаясь, закончил за неё Алик.
— Да это тут причём? Мне без разницы, — возразила она и продолжила: — Предлагала тебе…
— Да не бери в голову, — опять не дав ей договорить, равнодушно отмахнулся Алик, раздражённо добавил: — Ну её на хрен. Курица безмозглая.
— Перестань! — одёрнула его Лиза. — И вообще — зачем ты с ней так?
— А нельзя? — уставившись, с напором произнёс Пожарский. — С ней нельзя, а со мной можно?
— Что с тобой можно? — она действительно не понимала причин его раздражения.
— То есть ты тоже уверена, что я непременно куплюсь на любое аппетитное тельце? — возмущённо поинтересовался Алик. — И что я вот такой безотказный автомат для экстренной дефлорации. Если вам вдруг приспичит, обращайтесь к Пожарскому! — продекламировал он достаточно громко и патетично. — А я буду бе-езмерно польщён, что оказался у вас первым. Это ж такое невероятное удовольствие — трахать зажатую, ничего не умеющую, деревянную куклу. Или, да-а, — протянул театрально, распаляясь ещё сильнее, — я ж забыл. Сначала я обязан сделать так, чтобы она захотела, очень-очень захотела. Чтоб ей было приятно, и она раз пять по ходу кончила. Я ж умею. При этом сама она будет бревно бревном, а я должен расстараться. — Он опять чуть наклонившись, приблизился своё лицо к Лизиному и спросил почти в упор, качнув головой. — А вот нахрена мне это надо? А? — Потом отстранился, заключил уже не столь экспрессивно, хотя и не менее саркастично. — Удовольствие по минимуму, сплошные недоразумения. И с самооценкой у меня проблем нет. Очередная целочка в моей копилке на неё никак не повлияет. Да и далась мне ваша девственность. То же мне, ценность. — Алик презрительно хмыкнул, и вдруг переменился, улыбнулся, как всегда, завлекательно и мило, приобнял. — Хотя… — чуть прищурился, наклонил голову к одному плечу, заявил: — вот для тебя я бы и правда постарался. Тебе случаем не нужно?