Его Искушение - стр. 42
В душе колышется негодование, а затем вспыхивает злорадство. Кац наказал Флауэра за одну единственную пощечину, отвешенную мне. Сейчас, может, Ридли гораздо хуже…
Что же Кровавый мог сделать со мной за такое наглое оскорбление его мужского достоинства?!
Хотя. Мое наказание будет, наверное, иным и его хриплый голос подтверждает мои подозрения:
– Уясни для себя одно, куколка. Ты моя на всю эту ночь. Все в твоих руках.
Опускает сильную ладонь мне на бедро, вжимает в себя, подтверждая каждое слово.
Эти пальцы могут быть жестокими и чрезвычайно нежными. Мне решать, как именно они будут касаться.
Снаружи беснуется настоящий ад, ветер ударяет в стены, молнии сверкают, ослепляя и отражаясь в серебристых глазах напротив.
Странно, но страх меня отпускает и, находясь в замкнутом пространстве с хищником, у которого на меня вполне конкретные намерения, уходят тревоги, я подпадаю под магнетизм мужчины.
Он продолжает касаться меня, проводить руками по лицу и волосам. Достаточно одного щелчка его пальцев и я так же быстро упаду поломанной куклой к его ногам.
Я не могу ничего ему противопоставить, но странно то, что и не хочу. Просто плыву по течению, отдаюсь каким-то невероятным ощущениям, которые вспыхивают у меня в груди.
Смотрит на меня так внимательно, так отчаянно. Страшный взгляд. Пугающие глаза. Он отзывается табуном мурашек, который гарцует на моем теле.
Прозрачные глаза смотрят пристально. Подавляют, а у меня бунт внутри, злость на всю эту ситуацию.
Считывает мои эмоции, мою тягу и желание.
Ухмыляется.
– Ты уже стала моей.
Резкий рывок. Впечатываюсь в литую грудь сильнее, и меня опаляет жаром запретных слов:
– А теперь мы продолжим с того самого, на чем остановились.
Прикусываю в нерешительности губы.
– Красавица…
Его голос хриплый, кажется, что слова разрывают гортань, он их буквально выталкивает, говорит на своем языке. В глазах эмоции сменяются с быстротой от жара до ненависти, от лютой злобы до желания.
– Я тебя не понимаю…
Отвечаю робко. Накрывает стыдливость, когда он опускает плотоядный взгляд на мою шею, затем опять возвращает к лицу, обжигая.
– На русском говорю. Считай, что высказываю восхищение…
Профессия модели отучила от неловкости. Я часто снималась, едва прикрывшись одеждой, иногда без белья, научена отгонять ненужное смущение, но сейчас под взглядом Ивана мне сложно удержаться от того, чтобы не прикрыть свое полуголое тело руками.
Только я все равно заставляю себя выпрямиться и смотреть мужчине прямо в глаза.
Дышу часто, грудь вздымается, натягивает материю.
Кац рассматривает меня, может, даже любуется, правда, так зверь на добычу может смотреть. У него ноздри раздуваются, скулы белеют.
Время бежит, ураган за окном беснуется, но я все равно не готова к тому, что слышу.
– Расстегни пуговицы…
Он может разорвать меня своими огромными ручищами, все может, и главное, у него есть абсолютная власть, дающая право вершить судьбы.
Любое его желание исполняется и сейчас этим желанием стала я…
И самое странное, что я горю в его огне. Он со мной удивительно спокоен, сдерживает себя, но ограничители слетят – вопрос времени, может, секунд.
Смотрит на мня, ждет моих действий.
Нереально выдерживать подобный натиск. И с крохотными пуговками на груди справляться также сложно, пальцы подрагивают, слетают с перламутровых кругляшей, но Кац не шевелится.