Егерь - стр. 36
— Хочешь размазать меня по стене? — улыбнулась ему Роден и пригубила кофе. — Попробуй… Правда, если сделаешь это, Сафелию точно больше никогда не увидишь.
— Вздумала мне угрожать?
— Она полетит на Олманию, император. В этом я не сомневаюсь. И, конечно же, она подключится к расследованию этого дела.
— Откуда такая уверенность? — поморщился Стефан.
— Целей в жизни других не осталось, — с прискорбием улыбнулась Роден. — Понимаешь, о чем я?
— Не понимаю.
— Все ты понимаешь. — Она пригубила кофе и поставила кружку. — Нам лететь пора, ваше императорское величество. Да и ваша невеста наверняка переживает. Мало ли какие воспоминания наследницы Доннарской империи ей еще удалось прочесть?
Стефан молча развернулся и ушел.
Роден выдохнула.
— Все же я думала, что он меня ударит…
— Он был к этому близок, — подтвердил Зафир.
— Как думаешь, кому на руку печатать наши с тобой фотографии в газетах?
— Тебе, — улыбнулся ей Зафир.
Роден скривила губы и едва не расхохоталась.
— Темный, ты слишком в себе уверен.
— Это сделал тот, кто хорошо знаком с традициями моего народа. Подобная публикация в газетах и в сети вызовет резонанс на Олмании. Мне придется дать объяснения.
— Скажи правду, — пожала плечами Роден. — Подруга я твоя давняя.
— Я так и скажу. — Зафир облокотился о столешницу и потрепал волосы на затылке. — Однако пересуды это не остановит. Член императорской семьи не может светиться в общественных местах подобным образом. Придется объявить о нашей помолвке, подруга давняя моя. Иначе репутацию нашей семьи не отмоем.
— А если я откажусь?
— Ты откажешься, — кивнул Темный. — Недели за две до свадьбы. Кольцо сможешь забрать себе.
— Сто тысяч и кольцо.
— Двадцать тысяч и кольцо.
— Сто пятьдесят тысяч и кольцо. — Роден закурила и выдохнула дым.
— Пятьдесят тысяч и кольцо. — Зафир взял кружку и пригубил кофе.
— Двести тысяч и кольцо, Темный.
Олманец повернулся к ней лицом и нагло ухмыльнулся.
— У тебя ни копейки за пазухой. Платье на похороны тебе купила Сафелия. Ты — нищебродка, которой я предлагаю поулыбаться на камеру несколько месяцев, а затем свалить с крупной суммой в кармане и дорогим кольцом на пальце. Шестьдесят тысяч и кольцо. И куча барахла, что я прикуплю тебе к свадьбе. Мое покровительство, оборудование и оружие. Это хорошая сделка, соглашайся.
Роден выдохнула дым.
— Триста тысяч, Темный. Кольцо и все, что ты перечислил. Запомни, — она подошла к нему вплотную, приподнялась на носочки и прижалась к его щеке, чтобы ласково прошептать на ухо: — Члены знатных суирских родов никогда не торгуются. Мы можем только повышать ставку в наказание за то, что нас оскорбляют. Сам знаешь, что для суирян ты и твой император — никто. Желаешь ввести олманцев в высшее общество Суи — заплати мне триста тысяч, и я открою все запертые двери перед тобой и твоей империей.
— Кто же ты такая, Роден Кенигстен? — прошептал ей на ухо Зафир.
— Нищебродка, — она отстранилась и вновь затянулась, — которой когда-то кланялась сама Сомери.
Зафир Кеоне смотрел на нее с высоты своего роста. Она не блефовала, нет. Она демонстрировала ему манеры, на которые раньше он не обращал внимания. Голова в наклоне, угол рта приподнят, подбородок горделиво смотрит вверх. Плавный жест рукой — елотка поднесена к губам, вдох — рука с елоткой изящно повернута в сторону, выдох — дым тонкой струйкой стелется у ее губ. Она позволила себе проигнорировать приветствие Сомери на похоронах и все еще не поплатилась за это. Так в чем подвох: в давней вражде или в бессилии одной из сторон предпринять хоть что-нибудь против другой?